МИФЫ НЬЮ-ЙОРКА: История с географией.

Вступление.

Трудно представить, чтобы Нью-Йорк был кому-либо не интересен. Одни любят его безумно, другие делают шаг в сторону первой попавшейся под ногу стрит - и ненавидят Нью-Йорк люто. Шаг от любви до ненависти легче всего сделать в Нью-Йорке. Как же город Большого Яблока заработал себе такую репутацию?
Современную Америку сделали политики (англо-саксы и ирландцы), деньги (евреи) и мафия (итальянцы). Кто-то может добавить: и корейцы, хотя трудно с этим согласиться - роль овощных лавок и прачечных нельзя сопоставить с тем, что творят евреи на Уолл-Стрите или профсоюзы по всему Cити.
Но у Нью-Йорка, в отличие от остальных городов США, несколько иная репутация, и три ее составляющих - это нью-йоркский порт, деньги и люди. Порт, равного которому трудно представить, деньги, выдаваемые на горa Уолл-Стритом все семь дней в неделю, и люди, которые ежедневно прибывают в Нью-Йорк со всего мира. В общем, схема такая: деньги уходят, люди приходят, порт остается. Обращаемость денег и людей при удивительной стабильности порта и сделала Нью-Йорк уникальным.
В этой книге нам предстоит проследить все этапы созревания Большого Яблока: от семечка до развитого плода, причем наличие червячков можно гарантировать. Мифы, созданные о Нью-Йорке, будут рассмотрены нами с тщательностью туриста, изучающего городскую карту. Передвигаясь от мифа к мифу и сравнивая их с историческими событиями, известными любому отличнику начальной школы, мы пройдем путь, примерно, в 400 лет.
Если внимательней приглядеться к этой цифре, то становится понятным, что сколько о Нью-Йорке ни пиши, сколько его историю ни изучай, вряд ли вымысел можно отделить от правды. Да, мы и не пытаемся это сделать, потому что каждая книга об истории Нью-Йорка, по сути, создание очередного мифа. Собственно, наш скромный труд так и называется - "Мифы Нью-Йорка: история с географией".

С уважением, Том Робертc.

Часть первая. Дни индейской культуры.

До появления белого человека, на берегах нью-йоркской гавани жили краснокожие. Цвет их кожи не был красным: индейцы обмазывали тело и лицо спецсоставом красноватого оттенка, который спасал кожу от солнечных лучей и насекомых. Когда бледнолицый брат впервые сошел с корабля на индейскую землю, то, не разобравшись, спохмелья одарил индейцев кличкой "краснокожие". Индейцы не обиделись, но на всякий случай сняли с бледнолицего скальп.
До появления бледнолицего брата индейцы вряд ли испытывали недостаток в родстве. Скорее наоборот. "Ну как, бледнолицые еще не появлялись?"- интересовался один индеец у другого.
"Не-а,"- отвечал индеец, выходя из вигвама на охоту.
"Ну, и слава Ворону!"- облегченно вздыхал первый индеец, поднимал на плечи каяк и шел на рыбалку. Индейцы верили в Ворона, который сотворил землю, птиц, зверей, добыл для людей Солнце и наслал ветры.
Ворон тоже верил в индейцев. Иногда больше верил, допустим, племени квакиютль, чем племени, к примеру, нутка, за что нуткинцы вырезали скальпы у попавшихся под руки квакиютльцев - и наступало перемирие.
Независимо от того, состоялось перемирие или нет, индейцы продолжали верить в Ворона и в Великий Дух. Все в природе одухотворено и каждый предмет, как и всякое явление, имеет своего духа-покровителя, главным из которых является Великий Дух. В честь духов возносились молитвы и приносились животные в жертву.
Кроме духов, «краснокожему» роду покровительствовали тотемные животные: орел, ворон, волк, медведь и пр. Так, индейцам, жившим в районе сегодняшнего Уолл-Стрита, покровительствовал волк, бруклинским индейцам - лиса, а племени хайда (территория Южного Бронкса) - коллективное животное газель.
Идея индейского племени была проста: "За здоровый образ жизни". Каждую весну огромное количество сельди поднималось по реке Синий Глаз Ворона (ныне Гудзон). Индейцы бросали сети и тоннами вылавливали Сестру Ворона (сельдь), забивая уловом трехместные лодки (каяк - лодка одноместная). Женщины вялили рыбу, превращая ее в знакомый всем нам smoked fish и заготавливали сельдь на зиму, т.е. на ту пору года, когда всякую пищу добывать невероятно трудно. Вяленая сельдь, чашка бобов и хорошее настроение - так проходил обед за обедом, пока время двигалось к весне.
Обязанности в семьях распределялись следующим образом: мужчина охотился, ловил рыбу и воевал; женщина готовила пищу, занималась ткачеством, используя рыбную кость вместо иголки, и плела корзины из расщепленных корней ели и кедрового луба. Отношения между соплеменниками были самые родственные, и если кто-то делал что-то не совсем по индейским правилам, ему снимали скальп.
Скальп представлял собой пучок волос на темени, который воин специально оставлял на выбритой голове. Таким образом, вопросы, типа:"Где тут у него на голове скальп?"- отпадали сами собой, и нерадивый родственник умирал быстро и без мук.
Скальп был не только военным трофеем, но и талисманом, передававшим силу убитого воина его победителю. Когда датчане впервые подплыли к Манхеттену, они увидели, что вигвамы индейцев окружал частокол из кедровых кольев со скальпами на каждом. "Наверное, это все-таки талисманы,"- размечтались датчане, которым никак не хотелось думать об истории военных индейских трофеев.
Колья не всегда ставились по случаю победы над врагом. Тотемные столбы, прославлявшие вождей и род, также вырезались из стволов гигантских кедров. Это был тяжелый и упорный труд: подойти к гигантскому кедру и вырезать из него тотемный столб. Но, к счастью, тотемов было не так много, чтобы этим заниматься каждый день. Поэтому хватало времени и на красоту: столбы украшались резьбой и раскрашивались яркими красками. Из сока растения женипапа индейцы делали черную краску, хотя нам не менее интересен и сам художественный процесс - краски смешивались с жиром лососевой икры: черной краской наводились контуры, ярко-красной и синей - сами фигуры (желтая, оранжевая и зеленая краски - появились позже).
Первым из белых людей на берег будущего Нью-Йорка ступил Верразано (его статуя установлена в Нижнем Манхеттене, в Battery Park). Индейцам он понравился: все-таки итальянец, да и зачем с итальянцами ссориться. Индейцы дали Верразано индейское имя Пушистое Крыло Ворона - с чем Верразано и отбыл, удовлетворенный дружественным приемом.
Следующим визитером оказался Генри Хадсон, капитан датского судна "Половина Луны". Хадсон (еще не догадываясь о переименовании в его честь реки Синий Глаз Ворона) пристал к тому же берегу, что и Верразано. Но поскольку после визита Верразано прошло уже лет сто, то встретили Хадсона совсем другие индейцы. Это, вообще, в индейской традиции: сто лет дружат, сто лет враждуют. Жизнь протекала в те времена настолько медленно и планомерно, что сто лет были вполне нормальным сроком для отсчета мира и войны.
Иначе говоря, Верразано попал в удачную сотню, а Хадсону не повезло. Едва он послал своих людей на берег разведать, где бы можно набрать пресной воды, как индейцы с одного из них уже сняли скальп. Несчастного звали Coleman - и бытует мнение, что Coney Island поначалу был назван Coleman Island в честь оскальпированного матроса. С другой стороны, предполагают, что на Coney Island особо удачно шла охота на зайцев, a coney и есть еще одно имя зайца, наравне с rabbit.
Так это или нет, но Coleman был убит, Хадсону все это здорово не понравилось - и с тех пор индейская история и культура пошли вкривь и вкось, о чем свидетельствуют большинство вестернов Голливуд.