Книга как спиритический сеанс.

 

Книга как спиритический сеанс. Интервью с художником, писателем Гришей Брускиным

 

 
Художник и писатель Гриша Брускин

 

 

Гриша Брускин  –  художник, писатель. Родился в 1945 году. Один из самых известных русских художников, живущих на Западе. До 1986 года его работы практически не были известны широкой публике. Произведения Брускина находятся в коллекциях крупнейших музеев мира. В 1999 году в качестве представителя России по приглашению немецкого правительства осуществил монументальный художественный проект для обновленного Рейхстага в Берлине. В настоящее время живет и работает в Нью-Йорке. В московском издательстве «Новое литературное обозрение» вышли две книги Г.Брускина: «Прошедшее время несовершенного вида (2001) и «Мысленно вами» (2003).

 

Гриша, вы дали множество интервью как известный художник, но в последнее время журналисты все больше обращаются к вам, как к писателю, ведь вы опубликовали две книги, вызвавшие интерес и читателей, и критиков. Перед тем, как поговорить о вашей литературной деятельности, хочу напомнить, что 15 лет назад, в июле 1988 года, в Москве прошел аукцион «Сотбис», результаты которого в корне изменили вашу судьбу и карьеру.

 

Конечно, это событие было эпохальным не только для меня, но и для всей художественной ситуации в России. Именно с этого момента началась более-менее настоящая свобода в российском искусстве,поскольку до этого существовала цензура: приходили противные тетки из Министерства культуры и снимали со стен выставочных залов не понравившиеся им работы. Существовала цензура со всеми ее следствиями… Например, в 1987 году моего приятеля поэта Дмитрия Александровича Пригова забрали в психушку за то, что он расклеивал странички с экологической поэзией в московских парках.

 

Очевидно, эти тексты принадлежали к разрабатываемому в те годы Приговым течению «Новая искренность»?

 

C этой «Новой искренностью», если бы не защита деятелей искусств типа Беллы Ахмадулиной, все для Пригова едва не кончилось плохо. Но в 1988 году ситуация изменилась, изменилась и моя судьба после «Сотбис». Через неделю после аукциона я уехал в Америку, где до сих пор и живу. Мой отъезд был совпадением: на волне Перестройки меня неожиданно включили в группу по культурному обмену между СССР и США. Так я попал в Штаты и здесь у меня появились совершенно иные возможности для реализации ряда художественных проектов. Я остался в Америке.

Кстати, события, связанные с этим аукционом явились, в какой-то степени, причиной для создания моей первой книжки. То, что произошло на этом аукционе со временем обросло легендами, сказками, байками и многие люди рассказывали истории, которые мне казались придуманными.

 

Наверно, важно было и объяснить, что деньги, за которые были проданы ваши картины, а речь шла о 930 тысячах долларов, к вам в результате не попали. Их прибрал Союз художников СССР, как в те времена было принято.

 

И все-таки, самое главное не в этом. Мне было интересно описать события, в которых я оказался, события исторической важности, в которых имело место все, что угодно: детективные истории, невероятные переговоры с властями, да и сам успех всего русского искусства, представленного на «Сотбис». Это был успех почти всех художников, туда попавших. Тогда Запад впервые узнал, что в России, кроме белых медведей, есть замечательная современная русская культура и эта культура может обогатить мировую, став ее важной составной частью.

 

Кто приобрел тогда ваши работы?

 

Самую большую, «Фундаментальный лексикон», приобрел один немецкий коллекционер, но я как раз и пишу в своей книге об этом. Книга называется «Прошедшее время несовершенного вида» и описываются в ней события до и после аукциона. Но описывая «до», я дошел до своего детства, а рассказывая «после» - дошел до наших дней. Когда я писал книжку, то воешл в наиболее органичную и естественную форму для меня – ту самую, совпадающую в какой-то степени с найденной мною формой в изобразительном искусстве.

 

Небольшие картинки с множеством подсмыслов?

 

Совершенно верно. Принцип мозаики, коротких фрагментов, из которых строится континиум. Принцип, когда между этими фрагментами остается нечто недосказанное, что зритель может восполнить за счет своего воображения и собственного опыта. В некоторой степени я этот принцип применил и во второй книжке. Это дало забавный эффект. Мне звонят знакомые и говорят: «Старик! Я прочитал, как будто это все случилось со мной. У меня было то же самое!»

 

То есть вы показали образы типичного московского интеллигента 60-70 годов и еврейской семьи в эпохи Сталина, Хрущева и Брежнева.

 

Да, конечно. Но помимо этого там есть много умолчаний, чем создается возможность для читателя их прокомментировать и вложить свое собственное содержание. Поэтому и получается эффект узнавания. Во второй книжке, названной «Мысленно вами», есть фразы, узнаваемые читателями со схожим опытом, то есть родившимися в тоже самое время в той же стране. Это как если какой-нибудь запах сразу напоминает невероятные, произошедшие с тобой события.

 

Когда я читал вашу вторую книгу, тексты показались мне родственными литературе «московского романтического концептуализма» (по определению культуролога Бориса Гройса). Они напомнили короткие тексты Пригова и карточки Льва Рубинштейна.

 

Естественно, мы принадлежим к одному кругу, но я занимался визуальным искусством, Рубинштейн – литературой, а Пригов – тем и другим. Безусловно, какие-то общие точки соприкосновения есть. А вообще книга представляет собой альбом, где много фотокартинок, которые имеют такое же значение, как и тексты. Для меня альбом картинок с текстами – это то, что я делал в своем изобразительном искусстве, но тогда оно приобретало другую форму.

 

Мне, скорее, это напоминает именной альбом. Так мать в фотоальбоме рядом с фотографиями ребенка записывает то, что ребенок произнес в разные годы. И сын или дочка могут все это просмотреть, став взрослыми.

 

Я всегда обожал старые фотографии. У меня невероятные архивы. На стенах в моих московских квартирах, в ньюйоркской квартире всегда висели фотографии моих дедушек, бабушек, дядей, теть, родственников. Глядя на эти фотографии, я с ними беседовал. И с теми которых знал, и кого не знал, потому что у меня, к примеру, сохранились фотографии моей прапрабабушки. Из этих «разговоров» и родилась вторая книжка.

 

Кстати, чтение ваших книг напоминает еще и слайд-шоу, когда проектируемые на экран слайды кто-то комментирует.

 

Могут быть и такие ассоциации. Но в книжке иногда фотографии не совпадают с текстом, скорее напоминая текст, иногда же категорически не совпадают. Эти несовпадения опять-таки заставляют читателя задуматься, осмотреться, прокомментировать их. Возникает некий близкий контакт читателя с текстами и фотографиями.

 

Здесь надо отметить еще одно, на первый взгляд, неявное свойство: романная структура ваших книг. Написаны какие-то истории, они же сюжетные линии, которые заканчиваются на какой-то главе и продолжаются через некое число глав. При этом существуют драматические узловые точки, особо запоминающиеся, как и в любом романе: допустим, история о том, как в один день ушли из жизни ваши тетя и дядя, или когда ваш троюродный брат утонул в реке. Вы, как романист, целенаправленно подводите к этим кульминационным драматическим моментам. От главы к главе действующие лица встречаются, расходятся, существуют в параллельных временах и ситуациях, к примеру, как в классической «Семье Резо» Эрве Базена. Вполне романная структура.

 

Конечно, повествование построено таким образом. Причем, первая книжка этому больше соответствует, так как она написана в хронологической последовательности. Что касается второй, то у нее иная логика построения, в ней  – история моего рода и семьи моей жены. Книга написана на два голоса: от моего лица и от лица моей супруги Алеси.

 

Интересен телеграфный стиль названия книги «Мысленно вами». Вы как бы посылаете телеграмму, свой мессидж в далекую и близкую истории ваших семей?

 

В общем, да. Телеграмма в виде книги - всем ее героям, всем нашим предкам. Это своего рода спиритический сеанс, ведь большинства из них нет на свете. Между прочим, название книги - телеграфный стиль без предлога - отсылает читателя и ко времени, ведь нынче не в ходу старые образцы телеграмм и их стиль. Но название подходит еще и потому, что тексты очень лаконичные, нецветистые.

 

В этом их немалая привлекательность. Вы уходите от того, что в художественной литературе называется «троп» – сравнения, метафоры, эпитеты. Ваше изложение настолько сухое, что в этом начинаешь ощущать некую документальную правду.

 

Меня привлекает простая форма, хотя эта простота только кажущаяся. Текстом в книжке может служить что угодно: почти поэтическое повествование, как бы мысленная беседа с каким-то героем, адрес дома, буква или просто многоточие – отсутствие слова. Все это важно для меня. В этом – атомизация, разложение текста на атомы.

 

Но ведь и в вашем «Фундаментальном лексиконе» фрагменты разбиты по своим ячейкам и изобразительная мозаика объединена в некий фундаментальный эпос. То есть, книга, которую вы написали, тот же «Фундаментальный лексикон», только вашей судьбы, судьбы вашей семьи и семьи вашей супруги.

 

Да, эта книга органична для меня и для моего художественного стиля. Могу сказать, мои книги – это еще один художественный проект. Я работаю с текстом так же, как с образами в живописи и скульптуре, относясь к бумаге и словам как к кистям, краскам и холсту. Принцип, безусловно, один и тот же.

 

Гриша, в Нью-Йорке вы живете почти 15 лет, но в двух книгах я почти не нашел ньюйоркских впечатлений. Все-таки, основное внимание вы уделяете 30-80-м годам. Нью-Йорк отмечен какими-то историями, но они не входят в значимый массив текста.

 

Я бы сказал, что первая книга посвящена событиям, связанным с аукционом «Сотбис», и в ней есть часть историй, посвященных событиям в Нью-Йорке. Вторая книга посвящена моим предкам и родственникам моей жены. Эта книга полностью связана с Россией. А вот следующая будет содержать больше историй последнего времени.

 

Вы сорвали вопрос с языка: ожидается ли третья книга?

 

Ожидается. Более того, уже есть название - «Работа над ошибками». Она содержит общие черты двух предыдущих книг, но будет на них непохожа. Совершенно другой тон текстов.

 

Создается впечатление, что ваши книги писались на абсолютном поэтическом слуху. Не планируете ли вы в третьей книге попробовать себя еще и как поэт?

 

Нет, не планирую.

 

 

Побеседовал Геннадий Кацов
Теленеделя, 15-21 сентября 2003 года