Рассказ о вернисаже ньюйоркского художника Александра Спивака (открытие его персональной выставки состоялось 8 мая, в Консулате Российской Федерации) я начну с события, давно произошедшего. В один из сентябрьских дней 1990 года должна была состояться на Манхэттене встреча с Иосифом Бродским и мой близкий друг Юра Дизенгоф, поскольку сам на вечер поехать не мог, попросил меня взять у Бродского автограф. Я купил сборник стихов «Урания», во время перерыва подошел к поэту – и просьба была выполнена.
Александр Спивак познакомился в Нью-Йорке с Юрием Дизенгофом буквально через несколько дней после своего приезда. Оба ценили поэзию, любили пофилософствовать, считали себя отменными гурманами и эстетами. Им было о чем поговорить, при этом всегда находился десяток-другой чашечек кофе, которые служили неизменным атрибутом в многочасовых беседах. В первые годы у художника Спивака не ладилось с работой, а у бывшего киевского библиотекаря Дизенгофа оказалась уйма времени, поскольку пробовал он себя реализовать в Штатах в деле продажи сувениров из России и дела шли почти успешно.
В 1993 году Юра умирает от рака желудка в возрасте 45 лет. В его архиве книги с автографом Бродского я так и не нашел.
В середине апреля этого года мы случайно встретились с Александром Спиваком. Разговорились. Помянули.
- Ты знаешь, ведь у меня – книга Бродского с автографом Юре. Он дал мне ее как-то почитать, - сказал Спивак.
Мы договорились, что на вернисаже виновник этого торжества будет не только рад меня видеть, но и передаст «Уранию».
Александр Спивак относит себя к им же и названному жанру «поэтического символизма». По словам Спивака, в его работах вербальный уровень значительно выше визуального и когда люди говорят, в отрицательном смысле, что живопись такого-то слишком литературна, то для Спивака это похвала. «В своих работах, - уверен художник, - я гораздо больше повествую, нежели рисую».
Конечно, можно было бы рассказать о собственных впечатлениях как от вернисажа, так и от самих работ. Можно бы рассказать о том, как поздно вечером часть гостей выставки во главе с художником попали в манхэттенский ресторан «Русский самовар» и его владелец Роман Каплан читал стихи. Но это, опять-таки, возвращение к Бродскому – ведь он был одним из совладельцев «Русского самовара». Но уже в тот вечер я осознал, что в сочетании «поэтический символизм» предугадан и логический ход этой моей заметки. Бродский не любил перевода его стихов в песню, но кто слышал о его отношении к переводу поэзии на холст? Правда, здесь идет речь не об иллюстрации к стихам Бродского, а о родственности поэтического и визуального миров. Хотя, судите сами (приведенные отрывки стихов - из сборника «Урания»).
Геннадий Кацов
Теленеделя 2003 года
P.S. Кстати, обратите внимание: на автографе Бродского указана дата «9.111.1990».
Поэтическая метафора? Ошибка? Или графическая иллюстрация к хрестоматийному «Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря…» (из сб. «Часть речи»)
У всего есть предел: в том числе, у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист – в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Будто кто-то там учится азбуке по складам.
Или нет – астрономии, вглядываясь в начертанья
Личных имен, где нас нету? Там,
Где сумма зависит от вычитанья.
Так стенные часы, сердцебиенью вторя,
Остановившись по эту,
продолжают идти по ту
Сторону моря.
(Интересно развитие той же поэтич. фигуры в «Квинтете»:
Путешественник ловит воздух раскрытым ртом:
Сильная боль, на этом убив, на том
Продолжается свете.)
Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него, и потом сотри.
Что, в сущности, и есть автопортрет.
Шаг в сторону от собственного тела,
повернутый к вам в профиль табурет,
вид издали на жизнь, что пролетела.
Вот это и зовется «мастерство»:
Способность не страшиться процедуры
Небытия – как формы своего
Отсутствия, списав его с натуры.
Дальше ехать некуда. Дальше не
Отличить златоуста от златоротца.
И будильник так тикает в тишине,
точно дом через десять минут взорвется.
Безразлично, кто от кого в бегах:
Ни пространство, ни время для нас не сводня,
И к тому, как мы будем всегда, в веках,
Лучше привыкнуть уже сегодня.
==============================================================
