Минималисты по желанию

В клубе под непритязательным названием Canal Room (285 West Broadway at Canal Street) вчера выступала группа Cracked Latin, о которой я ничего до концерта не слышал.
В Нью-Йорке клубная жизнь основана на двух формах существования музыкальных составов – это либо группы, строго по своему календарю путешествующие из клуба в клуб (а таких в Нью-Йорке сотни), с перспективой быть услышанными и увиденными импрессарио, музыкальными агентами, представителями звукозаписывающих фирм и фирмочек; либо группы, выступающие спорадически ради удовольствия и кайфа.
Cracked Latin принадлежит ко второй категории. Девять профессиональных музыкантов, чья «жизнь и опасна, и трудна, и на первый взгляд как-будто не видна...» Они играют в разных командах, подрабатывают на записях альбомов других групп, пишут свои собственные композиции, и выпускают СD, чьи тиражи неведомы, а места их распространения неизвестны.
В Нью-Йорке более трехсот тысяч художников, музыкантов же, предполагаю, раза в два больше. Если попросить россиянина описать среднего американца, то это будет либо карикатурный «мистер-твистер», либо оборзевший от наглости янки, с претензиями на Вьетнам, Ирак, Афган и российскую территорию от Земли Франца-Иосифа до самой южной точки - горы Базардюзю на границе Дагестана с Азербайджаном.
Особо продвинутые россияне обрисуют американца, как толстозадого, объевшегося гамбургерами и потрясенного «кока-колой» недоумка с полуспущенными штанами. Мало кому придет в голову, что невероятно огромное количество «америкосов» в разных городах и весях в свободное после работы время отдаются хобби, вроде рыбалки, охоты и выпиливания лобзиком, увлеченно пишут рассказы и стихи, малюют натюрморты на пленере, играют на музыкальных инструментах и сочиняют песни, учатся танцевать танго и хип-хоп, играют в пьесах и перформансах, ставят собственные, очень любительские и нередко очень любопытные фильмы, строят по собственным проектам дома и дачи. Этих увлеченных, подвижников, неофитов, зараженных творчеством людей в Америке десятки миллионов.
И представление об американце, как о невежде и грубом провинциале всегда и везде, выдает с головой, естественно, тех, кто так считает.
Cracked Latin – это, прежде всего, два давних друга, два веселых и всегда мечтавших о сцене ньюйоркца – Луис Ассорси (Luis Accorsi) и Лэйн Стейнберг (Lane Steinberg). Последний играет на гитаре и поет, первый – только поет, но энергии при этом отдает не меньше, чем сэр Мик, допустим, Джаггер. Не знаю, насколько известный девиз Джаггера «секс, наркотики и рок-н-ролл» разделяет Луис, но впечатление такое, что ни от одной из трех возможностей он в своей жизни не отказался. Худой, подвижный, громкий, потеющий, наэлектризованный, в любой момент готовый вспыхнуть «лампочкой Ильича». Думаю, к финалу он разогрет так, что от него уже можно бы прикуривать. 

В начале концерта Луис вышел в офисном темном костюме-тройке, металлических оттенков рубахе, - и почти сразу снял пиджак и жилетку. Ему в противоположность, Лэни был одет в цветную, вроде гавайской, сорочку и обычные коричневые брюки. Пара уже внешним своим видом сразу вызывала интерес, и абсолютной загадкой было, в каком стиле группа будет играть.
Собственно, если Latin в названии намекало понятно о чем, то с перечеркивающим Cracked действо могло стать чем угодно. При этом, состав группы выглядел многообещающе: ритм-секция из ударных и перкуссии; бас-гитара, соло и ритм-гитары; духовые – тромбон, саксофон, труба; клавишные плюс бэк-вокал в виде улыбающегося, единственного в коллективе черного, упитанного и традиционно губастого.
Так о чем все-таки группа? Как написано в пресс-релизе, идея создать что-то свое пришла двум приятелям Луису и Лэни в процессе обмена впечатлениями в долгие расслабленные полдники, под двойные и тройные эспрессо, да старые записи Celia Cruz и Johnny Pacheco. Лэни много лет был поп-музыкантом, будучи последовательным сторонником The Wind - майамского культового pop/soul combo, а Луис провел свою юность в Венесуэлле под ритмы латинского рока в варианте Jainz Kapella.
Друзья решили, что если к их музыкальному опыту добавить немного психоделики конца 1960-х, то эта взрывная смесь сработает.
Не буду изобретать, и приведу цитату из первоисточника. В итоге, чему свидетелем и явился, получилось: ... a cross-cultural cornucopia of sound that spins the compass wildly to and fro, throwing a gently illuminative light on the Spanglification of North America, while simultaneously addressing the geo-political issues of both Americas with a and surrealistic humorous bent.
Понятное, вроде бы, «surrealistic» на практике означает, что музыка вам, как-будто, знакома, но к какому жанру ее отнести и с чем связать, с каким музыкальным течением соотнести и как категоризовать – абсолютно неясно. Такой трансатлантический медитативный сеанс, когда ноги начинают вдруг отбивать такт, тело пневматически подергивается и при взгляде на сцену улыбка растягивает губы сама собой.
Вообще, в этом клубе, который тогда назывался New Music Café, я выступал году в 1997, или 1998-м. Наша группа называлась «Нью-Йорк пропан бутан». Я и известный певец Яков Явно в ней были солистами. Мой договор с Явно был следующим: он, выдающийся мощный баритон, поющий на идиш, по-русски и по-английски, ни на одном из этих языков в нашей группе не поет. Когда я узнал, что Яков немного знает французский, этот язык мы также исключили из нашего репертуара.
Как вы понимаете, остались выкрики, хрипы, вопли, вздохи, выдохи, стенания, камлания, причитания, музыкальные и немузыкальные звуки, рыки, мычания, кукарекания, блеяния, стуки, грохот и прочие разнообразные проявления органического и неорганического миров.
Все это безумие происходило на фоне жесткого рок-ритма (ударные – Ян Трояновский), вполне шансонных мелодий (клавишные – Жека Кошмар) и духового вольного духа трубы и тубы в исполнении Аркадия Кириченко.
Публика New Music Café приняла нас с большим воодушевлением, видимо, предположив, что вот такая у них, у русских, удивительная музыка и потрясающая эстрада.
В нынешнем Canal Room другие люди, хотя не думаю, что они приняли бы «Нью-Йорк пропан бутан» с меньшим пониманием. Часовое шоу Cracked Latin, конечно, совершенно иное действо, но элементы раскованности, неожиданности, спонтанных криков и прыжков вполне укладывались бы и в нашу с Явно идею.
По окончании концерта, моя жена Рика изобрела новое слово, которое мы сразу начали выкрикивать вместо традиционного «бис». Простое и понятное: «Больша!» С ударением на первом слоге, это бОльшА нас как-то особо порадовало. Поскольку порадовала и группа: праздничная, веселая, танцевально-сюрреалистичная.
А не порадовала, кричали бы мы: «Меньша!» Так теперь тому и быть: хорошая группа, вроде Cracked Latin – аплодируем и кричим «больша!»; а коли плохая, вроде пришедшей ей на смену цельнометаллической Van Halen Tribute – орем «меньша!» То есть, «меньша давай!», а проще говоря: «Катитесь вы, ребята, куда подальше!»
Полная противоположность в случае с Cracked Latin, которым так и заявили: «Больша давай! Приходите к нам еще!»
Как мы выяснили, следующий их концерт состоится только в ноябре.
Так вот играют люди в свое удовольствие, расслабленно и не напрягаясь. По три-четыре концерта в год. Может быть, в этом и есть минимализм, жанр, который в таком ракурсе и во временной протяженности, я никогда не рассматривал.
Минимализм, проживаемый и переживаемый от всей души.  

P.S. Было бы неуважением по отношению к клубу Canal Room не описать местный туалет.
Поверьте: достойно восхищения. Хотите вы или нет - посетить надо.
Как говорила королева Елизавета: «Надо мне или не надо, но раз в месяц я ванну принимаю».
Надо вам или не надо, но в туалет сходите. Прямо из зала, несколько ступенек спустя, вы окажитесь в подвальном помещении, квадратном, как мысль о переполненном мочевом пузыре.
Стены выкрашены шаровой краской, по типу присутственных мест моей молодости, вроде военкомата, горкома комсомола или столовой общепита.
В плоскость стен удачно вписаны черные двери с черными, смоляными же дверными проемами.
У противоположной от входа стены расположен столик с дезодорантами и духами-одеколонами. Понятно, что сегодня делом чести для туалетного работника, в любом достойном этого звания туалете, считается наличие такого столика с таким модным ассортиментом.
А вот и сам туалетный работник. Упитанный молодой мексиканец стоит в центре почти пустой комнаты, если хотите – зала. Он не дремлет, глаз его выпукл и быстр. Он не просто так себе стоит, а зорко следит за черными дверями и озабоченными вошедшими.
Я выяснил: дверей восемь. Как объяснил мне этот человек, в чьих руках, собственно, судьба любого попавшего в клуб желающего помочиться, дверей не просто восемь, а четыре – для женщин, и четыре – для мужчин.
Едва я с супругой (настолько близкие отношения) спустились по ступеням, молодой человек остановил нас повелительным жестом руки.
Он был строг.
Он чутко следил за процессом.
Процесс же за закрытыми дверями целенаправленно и беззвучно шел.
Мы стояли, а процесс шел.
Наконец, дверь открылась слева, и мексиканский парень четким жестом отправил стоящую рядом со мной супругу в сторону этой самой двери.
Оставшиеся семь дверей по-прежнему были закрыты. Мой час еще не наступил.
Процесс за дверьми шел неумолимо. И результат незамедлил явиться в образе распахнувшейся двери справа.
Собственно, я мог бы и сам пройти в открывшуюся дверь, даже не столкнувшись с рванувшим из туалетной комнаты, облегчившимся любителем клубной жизни. Однако, мексиканец-регулировщик жестко указал мне курс, очевидно не доверяя моей сообразительности и моему интеллекту, взращенному ежедневной практикой в виде пяти-шести регулярных походов по маленькому.
Представляете, как этот впередсмотрящий отвечает девушке на простой вопрос о выбранной им в жизни профессии: «Направляю людей в туалеты».
Или, дети спрашивают: «Чем ты там, папа, занимаешься на работе?» А он им отвечает: «Помогаю людям выжить».
И тут дети посмотрят на отца с уважением: «О, вот это ты у нас, папка, герой! Вона, значит, каков!» Да пойдут в школе рассказывать о своей семейной гордости.
Сходите в клуб Canal Room. И даже если концерт вам не понравится, спуститесь в волшебную залу с восьмью галюнами.
Там стоит в центре залы волшебник. Он вам такое покажет – не пожалеете.