Русско-польский колорит по-манхэттенски

О концерте From Russia With Love, организованном Lyric Chamber Music Society of New York в рамках ежегодной культурной программы The Universal Language of Music. 28 мая, 2008. Kosciuszko Foundation House (15 E 65th Street, Manhattan).

Произведения Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова, Стравинского, Шостаковича, Щедрина, Красотова, Эшпая, Дунаевского, Цфасмана в исполнении Игоря Бегельмана (кларнет), Татьяны Гончаровой (рояль), Романа Симовича (скрипка), Тамары Вольской (домра), Анатолия Трофимова (баян).

 

Несколько слагаемых этого необычного концерта притягивали внимание. Прежде всего, вводил в ступор перечень композиторов: если стравинско-шостакович соседствует с цфасмано-дунаевским, то какого же результата от такого кича ожидать. Да и само название, заезженное и давно не связанное с исторической «бондианой», предвещало мало хорошего. «Из России с любовью» подходит к рекламе российской водки, равно и к конкурсу по поеданию пельменей.
Не меньшие опасения вызывал инструментальный состав. В том смысле, что к классической паре рояль-скрипка примкнули кларнет и домра с баяном. Кларнет широкой публике не больно известен, несмотря на гениального Бенни Гудмена (между прочим, сегодня, 30 мая, его день рождения). И это при том, что Вуди Аллен популяризирует кларнет у нас в Нью-Йорке во всю мощь своих легких.

Но все это цветочки по сравнению с домрой и баяном. Вспоминаются веселые брежневские времена, когда сборные солянки из баянистов, балалаечников и ложечников развлекали все пятнадцать советских республик в их единый рабочий полдень. После этих недаром прожитых лет мне казалось, что к инструментам по разделу «народные» я никогда на пушечный выстрел не подойду.

Как сказано в той же «бондиане» разлива 1983 года: «Never say never again». Девятнадцать лет, проведенные в Нью-Йорке, изменили мои вкусы. И сегодня домра с баяном (после бандонеона Астора Пьяцоллы, к баяну – особая нежность) уже не раздражают слух. Понятно, дело здесь и в виртуозности исполнителей, и в самом антураже расслабленной ньюйоркской тусовки, и в неожиданном «экзотичном» звучании этих инструментов на фоне всего того изобилия, которое сотрясает в капиталистический полдень автомобиль по сателлитным Sirius или X-radio.

Музыканты же оказались настолько виртуозны, что слушатель вполне мог примириться с таким странным соседством, как Игорь Федорович и Исаак Осипович. Конечно, концерт был рассчитан на американцев, для которых музыкальная культура России – это по-прежнему Чайковский в равной степени с «Очи черные» и «Калинкой». Однако, при явно высоком исполнительском уровне, основным становится не «что» исполняют, а «как». Собственно, это - главное, когда мы говорим о состоявшемся акте искусства.

Усиливал впечатление и зал Kosciuszko Foundation House, с картинами на стенах, да с зелеными, тяжело спадающими вдоль окон занавесями. Удивительное это место - Польский Центр имени генерала Тадеуша Костюшко, который отсидел в российской тюрьме перед тем, как отбыть в Америку и вершить революцию вместе с Джорджем Вашингтоном.

Я сидел под картиной художника Jan Mateyko (1838 – 1893) Gamrat and Stanczyk, слушал Щедрина с Цфасманом и время от времени бросал взгляд на профиль германского консула, который был приглашен на этот вечер с супругой. Консул, сидевший справа передо мной, иногда поглядывал на обложку программки: Igor Begelman, Tatiana Goncharova, Roman Simovic, Tamara Volskaya, Anatoliy Trofimov. Имена малознакомые, странные для немецкого глаза.

За моей спиной у кого-то зазвонил мобильник. Никто из присутствующих не обратил на раздражающий звук никакого внимания. Не фыркнул, не чертыхнулся. Зал отдал себя музыке. Уже никто не сомневался, что русские виртуозы запросто могут сыграть «ноктюрн на флейтах водосточных труб».
Как говорят в подобных случаях поклонники Бетховена и Вагнера: «Большой данке шен за корош мюзик».

Геннадий Кацов