Комплекс Золушки.

В эти дни город Нью-Йорк потрясен обилием моделей и их дизайнеров, роскошью дизайнерских идей и cocktail parties. Неделя моды с 8 по 15 сентября – это очевидное торжество линии и пластики над практицизмом и политикой. Особенно это ощущаешь после, слава Богу, прошедшей Республиканской Конвенции, которая тоже наделала в городе немало шороху. Но и мир моды, в известной степени, политика. Даже по внешним признакам: две недели назад газеты отмечали, что Лора Буш была одета в костюм от Oskar de la Renta, а сам известный модельер скромно поприсутствовал в президентской ложе во время Республиканского съезда.
Но есть и еще одна сторона у этой медали, в нашем случае, третья. Мало кто говорит об этом и ее, внутреннюю сторону взаимоотношений в дизайнерском мире, обычно не афишируют. Внимательно следя за перипетиями Fashion Week-2004, я вспомнил об одном трагическом эпизоде, который на краткий миг высветил то, что от посторонних глаз прячут. Правда, чтобы это увидеть, необходим был небольшой нюанс: убить Джанни Версаче.
Эту заметку я мог бы назвать "Десять дней, которые потрясли весь мир". 15 июля 1997 года 50-летний Джанни Версаче был убит двумя выстрелами в голову на пороге своей виллы La Casuarina в South Beach - и весь мир узнал о 26-летнем убийце Эндрю Кунанане. Десять дней агенты спецслужб провели в бесплодных усилиях найти убийцу Версаче, десять дней потрясенный мир оплакивал смерть известного кутюрье и законодателя мод. Ровно на десять дней гомосексуалистов всех стран сплотила единая беда и тревога, а миф о South Beach как о райском уголке для сексуальных меньшинств был уничтожен начисто.
Через десять дней Кунанан свел счеты с жизнью, разрядив в себя обойму из того же пистолета, из которого был застрелен Версаче. Драма с пятью трупами и потрясенным миром завершилась невротическим самоубийством на предрассветном пляже в том же South Beach - ко всеобщему неудовольствию прессы, юриспруденции и обывателя. А ведь каким мощным мог бы стать судебный процесс (куда там делу О.Джей Симпсона!), какую истерию вокруг всего этого раздула бы mass media, с каким наслаждением налогоплательщик узнал бы о приговоре. Да еще окажись Кунанан не филиппинцем, а эмигрантом из России, как это вошло в моду в США в последнее время: чуть погромче криминальная история, так обязательно "русский"!? Смерть Кунанана изменила траекторию событий, сделав сюжет поучительным. Не в том смысле, что, мол, не стреляйте во взрослых дядей - потом сдохнете, как собаки, а в более обыденном: хрестоматийная Американская Мечта сегодня требует жертв. Именно поэтому я отказался от названия "Десять дней..." и вспомнил о Золушке. Эндрю Кунанан сделал из своей биографии отличный сценарий, по которому все еще не поставлен очередной голливудский action. Hо не будь Кунанан профессиональным жигало, можно было бы подумать, что мы имеем дело с крепким сценаристом, который предложил широкому зрителю свою версию известной сказки. По этой версии, Золушка убивает Принца и становится Принцессой, хотя бы и посмертно.
Но давайте no-порядку. Эндрю Кунанан родился на Филиппинах. Мать, отец и четверо детей - обычная филиппинская семья, в которой папа Модесто был главой и стратегом. Бывший моряк, неудачник по жизни, Модесто решил стать профессиональным сток-брокером, проиграл на бирже деньги своих клиентов и в 1988 году сбежал в США, оставив супругу с детьми на Филиппинах. 19-летний Эндрю отправился вслед за папой, поскольку дома счастливое будущее ему никак не светило. "В шесть лет Эндрю уже читал Библию", - рассказывала мать о сыне. Очевидно, эта книга не произвела должного впечатления на шестилетнего мальчика. Эндрю Кунанан появляется в Сан-Франциско в конце 80-х, выдавая себя за Эндрю Де Сильва, удачливого голливудского продюссера с собственным домом на Ривьере. Или представляясь выпускником Йеля, занимающимся импортом антика. Эндрю ведет светский образ жизни, курит сигары Cohiba и морочит головы всем подряд. Он настолько быстро осваивается в местной гей-комьюнити, что это вызывает удивление: провинциальный юноша безошибочно определяет, куда ветер дует и настраивает, соответственно, нос по ветру.
За светские и бытовые удовольствия Де Сильвы расплачивались педики - пожилые богатые мужи, которым Кунанан предлагал себя по самым высоким тарифам. Но он не был high-class prostitute. Он был больше: любовником-собеседником, милым парнем, начитанным и сведущим во многих вопросах. Этакий "гетера" конца 20-го века. Эндрю разбирался в искусстве, знал толк в дорогих коньяках, представлял, какие вилки и ножи к какому блюду. Кстати, Кунанан носил нижнее белье от Версаче и высоко ценил стиль одежды известного кутюрье.
За тонкий вкус и скромное обаяние Эндрю получал не только $$$ на жизнь, но и подарки. По Сан-Диего и Сан-Франциско Кунанан разъезжал в подаренной ему "Infiniti" ($30,000), которую однажды продал за наличные не в самый лучший из дней. А такие вскоре наступили. Кунанан начинает торговать наркотиками, поскольку после загадочной истории с известным артдилером из Сан-Диего (скорее всего, любовный треугольник) "шальные деньги" перестали поступать, и возникло немало проблем. Продажа наркотиков казалась выходом из тупика.
Бал закончен, часы пробили двенадцать. Карета превратилась в тыкву, пажи и грумы - в крыс и мышей, нарядная одежда - в пыль, грязь и нищету куртизанок. Как в фильмах Тарантино, когда хэппи-энда быть не может, потому что не может быть никогда. Известный путь из провинциальной грязи в столичные князи имеет всего несколько сюжетов: Д'Артаньян, прибывший в Париж, чтобы завоевать его шпагой и отвагой; Золушка, сделавшая головокружительную карьеру на интимной связи с сановным персонажем (варианты смотрите в стендалевском "Красное и черное", драйзеровской "Американской трагедии", диккенсовском "Большие ожидания", в истории первого и второго брака Дональда Трампа и т.д.); и Кот в Сапогах, с гениальным чутьем менеджера и афериста отобравший фамильные владения маркиза Карабаса. Собственно, Великая Американская Мечта покоится именно на этих трех китах-архетипах: звезды Голливуда, жены миллиардеров и спортивных кумиров, красавцы, типа бизнесмена-коротышки Росса Перо, и гении-менеджеры (случай Билла Гейтса) - все это производные oт Великой Мечты, ее "честь и совесть".
Эндрю Кунанан прекрасно справлялся с ролью Золушки. Принц (принцы) Золушку заметил и оценил, озолотил и осыпал ожерельями... Так что же было после бала? А была депреcсуха, наркотики, мысли о самоубийстве и боязнь СПИДа с подозрением на инфицированность вирусом HIV. И понимание того, что туфелька подойдет не только одной Золушке, что таких Золушек - пруд пруди, и дистанция между ними и принцами в современном мире непреодолима.
А теперь - о Джанни Версаче. Его смерть приоткрыла завесу над табу, о чем и так все знали. О чем нельзя не знать, поскольку мир геев выстраивается по обычной схеме, той самой, по которой работает мир программистов, сантехников, педагогический коллектив или напрочь политизированный Белый дом. Вышедший еще в 1980 году фильм "Cruising" тоже об этом - о гей-стереотипах и их ломке в последней четверти века. Не понимая, что происходит в среде геев, нельзя, я думаю, судить о том, что произошло 15 июля 1997 года в South Beach.
Джанни Версаче принадлежал, как и многие великие кутюрье, к элите гомосексуального мира, к так называемому A-gay классу. У этого класса - деньги, влияние, привилегии и неограниченные возможности. Попасть в эту группу "привилегированных" - все равно, что выиграть в нью-йоркском лото, или стать действующим лицом в аппарате президента, а то и заступить на должность начальника ЖЭКа. Система работает точно так же, как и в любой другой социальной группировке: роли жестко распределены в иерархической пирамиде, и попасть на ее вершину практически невозможно.
Снизу можно только смотреть на вершину и облизываться. При этом быть вовлеченным в "высокие игры", встречаться на вечеринках с самыми богатыми и знаменитыми, укатить на уикэнд в Европу, иметь в любовниках того же Версаче. Но мест для таких, как Кунанан, на вершине пирамиды нет. Можно танцевать на балу до упада, во всем модном и бесценном, однако в 12:00 раздастся бой часов - и пора сваливать. Империя "Высокой моды" приносила Версаче $500 миллионов годового дохода. В 1992 году он купил во Флориде виллу La Casuarina за $3,7 миллиона - в дополнение к своим поместьям, разбросанным по всему миру. Из своего дома в Милане Версаче сделал крепость: охрана, металлические двери, детекторы вдоль ограды. Но в доме в South Beach Версаче об охране не заботился - во Флориде он чувствовал себя среди своих. В день убийства ни одна из восьми скрытых телекамер в доме Версаче не работала.
Неподалеку от места убийства полиция обнаружила красный пикап. В нем лежала стопка бумаг, в которой находились газеты с информацией о Кунанане и статьи о предыдущих убийствах, а рядом с газетами - паспорт на имя Эндрю Филиппа Кунанана. Поиск убийцы занял десять дней. Но вместо убийцы полиция могла предоставить на обозрение лишь его труп. Кунанан и на этот раз обманул всех.
Три месяца были сыграны впечатляюще, публика могла бы удостоить актера громом аплодисментов, если бы вся эта история не вызывала страх и отвращение. Убиты пятеро (среди них ни в чем не повинный кладбищенский сторож, которого вряд ли стоит подозревать в гомосексуализме), шестым стал самоубийца.
Стоит ли говорить о том, что Версаче в чем-то виноват перед такими, как Кунанан? Надо ли вспоминать, что Версаче и Кунанан никогда не были любовниками и трагедия произошла только потому, что Эндрю Кунанан решил играть по-крупному, «заказал» и сам убрал одного из козырей в крапленой колоде? Богатые всегда виноваты перед бедными: с такой философией Робин Гуда можно оправдать все. Как сказал один из булгаковских героев: "Да, человек смертен, но это бы было еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен: человек смертен не только внезапно, но зачастую нелепо и абсурдно". Образ смерти не в виде безобразной старухи, а красивого юноши - с этим всегда трудно согласиться.
Другое дело - образ Золушки, который должен быть близок многим. Мы все приехали в США в поисках своего принца, с мечтой о дворцовом бал-маскараде, на котором нас могут заметить. Трудно на бал попасть, но Великая Американская Мечта говорит о том, что все возможно. И ваш шанс в ваших же руках.
Мечта иммигранта оказаться среди избранных - это мечта коллекционера купить на барахолке бесценный раритет. Эндрю Кунанан попал на бал и познакомился с принцем и принцами. Он был, как ему казалось, одним из приближенных, одним из тех, кого отметили... И он был одним из тех, кто со временем понял, что его пользуют во все дырки, без особых видов на будущее - и это даже похлеще убийственной бытовухи на родине, в Филиппинах. Поэтому желание закатить бал самому при четком понимании, что никто не предложит ему руку и сердце никогда, - это желание вполне объяснимо. Тем более для такого человека, как Кунанан - для жиголо, представляющего эпитафию на собственной могиле чем-то вроде надписи на летней майке.
Жиголо ("Толковый словарь" Вл. Даля) - "... зачинщик, коновод в гульбе, пляске, возмущении." Кунанан отплясал на своем балу до упаду, до всенародного возмущения. И решил уйти туда, где правит Вечный Бал, где играет оркестр и всегда объявлена мазурка. Как у Пушкина в " Онегине": "Мазурка раздалась. Бывало/ Когда гремел мазурки гром/ В огромной зале все дрожало,/ Паркет трещал под каблуком,/ Тряслися, дребезжали рамы..." Что еще интересного в этой истории? До убийства Версаче полиция смотрела на серийного убийцу Кунанана сквозь пальцы: подумаешь, один пидар убивает других. "Еще одним меньше", - очевидно, так рассуждали в полиции. И только смерть Джанни Версаче заставила полицию заняться своим делом. И здесь еще одна, на сегодня не решенная в США проблема, в которой бездна трагического. Но это - совершенно другая тема, героев которой, очевидно, следует искать в других сказках.
Мы же говорили о Золушке.

Геннадий Кацов