Нью-Йорк именинник: 345 лет

2 февраля 1665 года город Нью-Амстердам был официально переименован англичанами в Нью-Йорк в честь нового городского владельца – герцога Йоркского. Произошло это ровно 345 лет назад. Симпатичный натуральный ряд чисел, примечательное историческое событие.
Всего за пять месяцев до этого, в сентябре 1664 года, англичане без единого выстрела вошли в город. Голландцы сдались во славу английской короны.
Для меня до сих пор риторическим остается вопрос, надо ли сдавать города врагу, или погибать в них до последнего. Прав был Кутузов, отдав без боя Москву французам в 1812-м? А французы, вынесшие гитлеровцам ключ от Парижа в 1940-м? Или Гитлер, приказавший не сдаваться, после чего союзники разнесли в щепки Дрезден и Берлин?
Какие военные задачи решала смерть защитников Брестской крепости - более 8 тысяч бойцов и командиров, не считая персонал и пациентов госпиталя? Гибель 24 солдат и офицеров Дома Павлова в Сталинграде? Медленная смерть ленинградцев в Блокаду? За 871 день по документам, предъявленным на Нюрнбергском процессе, более 650 тысяч умерших (по примерному количеству захороненных на Пискаревском и Серафимовском кладбищах).
Даже если какие-то цели в войне этим были достигнуты, оправданы ли они стольким количеством смертей. Или, хрестоматийно, гибелью хоть одного взрослого или ребенка? «Умерли все. Осталась одна Таня"...
Видимо, решение «бороться до конца» или «сдаваться без боя» принимают по совокупности обстоятельств, из которых патриотизм, честь и доблесть – в ряду важнейших. Далее, по списку, политические цели, военные стратегия и тактика, соотношение числа наступающих и защитников, степень по-человечески понятного желания взять шинель - идти домой. И послать всю эту войну куда подальше.
Здесь еще важно определиться, не вырежет ли победитель до последнего всех сдавшихся. Стало общим местом утверждение, что в прежние века главным была честь, а в наше время – жизнь. Защищая честь, шли на дуэль и сжигали себя, запершись от врага в церкви, синагоге или сельсовете; а сегодня, ради жизни, чтобы сохранить ее, единственную и неповторимую, готовы идти на унижение и предательство. Лишь бы спастись.
Разные мотивации и разные эпохи. При этом лучше бы не обобщать, ведь в любое время есть место и подвигу, и слабости, и трусости. В сентябре 1664 года, чтобы сохранить город, спасти его жителей и домашний скот, дома и здание Горсовета, бары и стены форта, Питер Стайвесант, четвертый по счету и последний голландский губернатор решил не сопротивляться англичанам. Он сдал город. Разумный расчет? Затмение разума? Испуг? Банальный, понятный страх за жизнь свою и окружающих? Мудрый ход, позволивший все эти жизни сохранить?
Дело было в Новом Амстердаме в 1664 году. Дабы далеко не ходить, цитирую собственную книгу «Мифы Нью-Йорка: история с географией».
... В 1663 году англичане обложили земли голландцев со всех сторон. С каждым днем становилось все понятней, что добром это не кончится. В конце 1650-х губернатор Нью-Амстердама Питер Стайвесант выстраивает северный форпост, цель которого - помешать англичанам напасть на форт с севера. Форпост получает имя Нью-Гарлем, в честь одноименного голландского города, который в свое время смог оказать серьезное сопротивление испанцам. Нью-Гарлем был построен в районе 125 улицы сегодняшнего Манхэттена - и помог голландцам, как мертвому припарки.
Уже в начале 1664 года английский король ЧарльзII подарил своему брату, принцу Йоркскому Джеймсу, часть Мэйна, Нантакет и Лонг Айленд, "а также все земли к западу от реки Коннектикут до восточного берега залива Делавер". Никто, конечно, не поинтересовался, как на этот подарок посмотрят те, кому эти земли принадлежат, а именно - голландцы.
Если позволено на эту трагическую тему каламбурить, то ситуацию можно описать так: "Английский сэр пришел на смену голландскому сыру".
Подарок Джеймсу от короля включал и право на руководство городскими делами в Нью-Амстердаме, а также на проведение всех юридических и финансовых операций во славу английской короны.
Понятно, Джеймс решил не откладывать дела в долгий ящик: четыре фрегата под руководством полковника королевского флота Ричарда Николса взяли курс на Западное побережье Америки. Но направились поначалу не к Нью-Амстердаму, а в Бостон.
Стайвесант приказал выстроить новые защитные фортификации и укрепить линию обороны форта, что и было произведено в июне - в начале июля 1664 года. С обороной все было бы хорошо, не заведись предатели в рядах нью-амстердамцев. Едва фрегаты под началом Николса подошли 26 августа 1664 г. к ньюйоркской бухте, английские поселенцы с южной части Лонг-Айленда протянули руку дружбы и доверия: они предложили Николсу помощь как в разведданных, так и в боевой силе. Стайвесант остался с 400 солдатами, верными присяге и далекой Голландии, против почти двух тысячного войска англичан, поддерживаемых "пятой колонной" с Лонг-Айленда.
Кроме всех прочих неприятностей, 450 солдат из Грэйвсенда, верных полковнику Николсу, получили задание взять Бруклин, а в случае военных действий дать Манхэттену понять, почем фунт лиха! Надо отдать должное Стайвесанту: губернатор Нью-Амстердама оказался не из пугливых.
Первого сентября Стайвесант отказывается подчиниться власти англичан и отклоняет их предложение о сдаче города без боя.
- Очень даже хорошо, - замечает Николс за чаем в 10 утра, с аппетитом откушав традиционный "бэкон плюс эгг". - Если они не сдадутся, нам понадобится не больше 48 часов, чтобы не оставить здесь камня на камне...
- Сдаемся, - решили несговорчивые мужи города и пошли к Стайвесанту. Губернатор сидел за столом и допивал третью пинту пива: время было обеденное.
- Давай сдадимся, - издалека начали 23 члена делегации, из которых большинство были членами городского совета, а то и просто уважаемыми людьми.
- Что сказал этот "Бэкон-с-яйцами"? - сквозь зубы спросил последний голландский губернатор.
- Майн херц, - ответили 23 половозрелых мужчины в унисон. - Сказал, что все порушит, на хер.
- Не сдадимся, - был ответ губернатора.
Николс доедал вечерний пудинг, когда вестник от голландцев сообщил, что Нью-Амстердам решил сопротивляться.
- Кажется, дождь? - спросил Николс у вестника, не глядя в окно.
- Конечно, сэр, - кивнул вестник. - Натурально cats and dogs.
- Добрая примета, - подытожил полковник, запивая пудинг свежезаваренным файвоклоковым чаем.
Наутро фрегат Николса вошел в бухту, два фрегата подошли к Губернаторскому острову, а четвертый поднялся по Гудзону и отдал якорь как раз напротив городских стен. Пушки всех четырех фрегатов готовы были разнести форт в пух и перья: против пушечных ядер Нью-Амстердам оказался беззащитен.
Стайвесант стоял на одной из верхних площадок стены форта и готовился отдать приказ "Огонь!". Солдаты выстроились с зажженными фитилями по обе стороны от губернатора, снаряды были забиты в пушки туго - и толпа горожан застыла от ужаса, представляя, что произойдет через секунду.
Заплакал в гробовой тишине ребенок, но мамка споро ударила его по голове - и вновь наступила предсмертная пауза.
За два мгновения до непоправимого, два голландских городских "авторитета" подошли к губернатору, что-то сказали ему на ушко. Губернатор им что-то ответил, но они опять ему что-то тихо сказали. Так, перешептываясь, взяли губернатора под руки и, как маленького, повели вовнутрь форта. Подальше от городских стен, пороха, приказов и противных англичан.
На следующий день петиция с 93 подписями лежала на столе Стайвесанта, отравляя вкус утреннего голландского пива. В петиции шла речь о немедленной сдаче города, а среди подписантов был даже семнадцатилетний сын губернатора. Оставалось лишь сдаться.
8 сентября 1664 года, на губернаторской ферме документ на 23 страничках убористого текста был подписан Стайвесантом - и без единого выстрела (даже в ситуации формальной войны между Англией и Голландией) Нью-Амстердам пал.
Через два часа солдаты нью-амстердамского гарнизона промаршировали по улицам города, подошли к доку и подняли английский флаг, снятый с мачты на фрегате полковника Николса.
Англичанин произнес короткую речь, в которой пообещал всем жителям Нью-Амстердама свободу вероисповеданий, а также неприкосновенность их собственности и прочих прав.
Торговля с Голландией была разрешена на шесть месяцев, хотя в действительности продолжалась до 1668 года. Работа городского муниципалитета все с теми же чиновниками-голландцами продлилась примерно на год, до того момента, пока англичане не сместили всех голландцев с должностей, заняв места в муниципалитете, согласно гражданской принадлежности.
20 октября все жители города, включая Стайвесанта, приняли присягу на верность английской короне - и все официальные церемонии передачи Нью-Амстердама в руки англичан были завершены.
24 октября полковник Николс взял под контроль силы нью-амстердамского гарнизона и в рапорте Вест-Индской кампании, представленном для рассмотрения StatesGeneral, было сказано следующее: "...Земля Новых Нидерландов принадлежит англичанам и переименована в Йорк".
Открывая 2 февраля 1665 года банкет по поводу разного рода изменений, произошедших за последние месяцы, полковник Николс объявил, что в честь герцога Йоркского, пославшего полковника к берегу Нью-Амстердама, город теперь будет называться Нью-Йорком.
- И пусть всем будет хорошо, - по-английски доброжелательно закруглился Николс.
Можно считать, на этой фразе и прекратил свое 40-летнее существование Нью-Амстердам: первый акт нью-йоркской драмы удалось довести до конца, не спалив декораций.
Àнглийский флаг развевался над Манхэттеном. Уже через неделю, в воскресный погожий денек английский капеллан провел первую службу в первой английской церкви на территории Нью-Йорка. Город, названный в честь герцога Йоркского, медленно и верно становился английской колонией, нелегко прощаясь с голландскими порядками.
Полковник Николс предложил голландцам, не согласным с английским правлением на острове Манхеттен, покинуть остров немедленно. Англичане выделили судно, которое бы доставило нью-амстердамцев в Голландию, причем было сказано, что путешествие на далекую Родину не будет стоить абсолютно ни гульдена, ни фунта стерлинга: все расходы англичане брали на себя. По джентльментски.
Не уехал никто. Нью-амстердамцы остались верны своему городу, пусть теперь и Нью-Йорку. Интересно, что сам бывший голландский губернатор, Питер Стайвесант, остался жить в городе, в своей резиденции, которая располагалась в районе нынешних 2 авеню и 10 улицы. Там в своей постели благополучно и умер, годы спустя.
В 1665 году герцог Йоркский решает, что прибрежной территории на всех хватит и дарит группе своих подданных, во главе с лордом Джоном Беркли и сэром Джорджем Картеретом, земли южнее городских стен "в вечное пользование на благо английской короны".
Таким образом территория бухты была поделена и многообещающему развитию портового хозяйства был нанесен непоправимый урон. Именно этим своим приказом герцог Йоркский, находясь в трезвом уме и твердой памяти, создал эпохальный прецедент: подаренные им земли впоследствии получили имя Нью-Джерси.
Не руководствуясь никакой из существующих в XVII веке логик, власть имущий англичанин разделил великолепный порт на две части, руководить каждой из которых в дальнейшем будет собственная администрация. Созданная в ХХ веке мощная организация Port of New York Authority, проблему объединения береговых коммуникаций не решила: бесконечные таможенные и прочие проблемы до сих пор не согласованы в удовлетворяющем оба штата - Нью-Йорк и Нью-Джерси - варианте.
Нью-Джерси попытался вступить в соревнование с нью-йоркским портом, создав Perth Amboy, но ни по обороту, ни по значению его нельзя сравнить с нью-йоркским.
Новое городское начальство вовсю старалось поспеть за высочайшим. Хотя, у полковника Николса иногда хватало здравого ума не повторять катастрофических ошибок своего шефа. Манхеттен так и остался Manhattan Island. Это топографическое название перешло на всю территорию острова, выйдя за стены форта; в городских же бумагах Манхеттен стал проходить под именем NewYorkCounty, в чем мы ныне можем убедиться, посылая письмо на Манхеттен.
Также формально были произведены изменения и на Стейтен Айленде: теперь эта территория стала называться Richmond County, в честь герцога Ричмонда, названного сына короля английского Чарльза II. Бруклин получил имя Kings County в честь короля Англии, а земли севернее Brooklyn были названы Queens в честь королевы, жены Чарльза II, ничем не примечательной Катерины Браганза.
Новая власть устанавливала новые порядки, начав с изменения названий всего и вся, что было и есть в Истории укоренившейся традицией.

Геннадий Кацов