Поколение двадцатилетних, которое говорит на языке Интернета, ничего не принимает на веру и охраняет свою индивидуальность так, что любой начальник заставы позавидует, выдвинуло уже своих героев. Один из них -
Ярослав Могутин, поносимый на страницах консервативной российской прессы и восхваляемый радикалами. Безусловно талантливый журналист, скандальный и одиозный. И - лирический, если говорить о его поэзии и прозе, в которых Могутин выступает лирическим героем, открытым и хрестоматийно ранимым. Здесь вовсе не важно, пародируются при этом лексические штампы ("Враги сожгли родную хату") или рефреном звучит истерическое "пиздец" - интонации могутинских текстов все равно лирически-индивидуальны, даже наивны и трепетны.
Вопрос "раскованности" и "свободы" для поколения Могутина уже не стоит. Проблема в том, как себя в этом выразить: без внутреннего цензора (которого нет), без внешней нарративной идеологии. "Одна из причин удушливой атмосферы, в которой мы живем без надежды на обжалование или побег... - заключена в почтении ко всему написанному, сформулированному или нарисованному, к тому, что обрело форму... Шедевры прошлого хороши для этого прошлого: они не годятся для нас". Так в давней статье "Покончить с шедеврами" Антонен Арто вывел формулу, с которой поколения молодых входят в творческую жизнь.
Следуй Могутин этому завету истово - не было бы Могутина каким мы его знаем сегодня. Конечно же, "сбросить Пушкина с корабля современности!", конечно же, без почтения относиться к авторитетам, а при случае и поливать их почем зря, - все это объяснимо в случаях с начинающими, дерзкими и одаренными. Но Могутин сделал следующий шаг, после чего не успевает отбиваться от ударов и оплеух, - он взял на себя роль, традиционно присущую изгнанным и избранным: роль юродивого.
Только юродивый может так яро и откровенно поносить всё и вся, так истово обличать и "вскрывать", так безоглядно и безрассудно идти против общего культурного и политического течения, против уважаемых всеми людей и потерявшего всякого уважение государства.
Литература юродивых имеет традицию в современной русской культуре, начиная с Венички Ерофеева, через Владимира Сорокина и Игоря Яркевича - к поколению сегодняшних двадцатилетних. То, как и о чем они пишут, может отвратить многих. Но, в конце концов, русскому философу Владимиру Соловьеву не нравилась глиста, которую он называл "крупным примером настоящего безобразия в природе", а гельминтолог с микроскопом в руках любуется ее совершенством. Критерии "нравится - не нравится" не подходят при оценке всякого явления, тем более художественного.
Могутин не нравится многим современникам (поскольку не понимаем), равно как и Василий Блаженный не был любим окружающими. По той же причине: он берет на себя смелость выносить сор из избы. И что еще более раздражает сограждан: только юродивому дано знать, зачем он это делает. Остальные могут лишь догадываться, что делает он это всем во благо.
Геннадий Кацов
