Вечногреческая классика.

17 мая в манхэттенском Артцентре Михаила Барышникова (37 улица и 10 авеню) московский художник Александр Джикия показал собственные рисунки на жести по мотивам древнегреческой вазописи.

Для того, чтобы впечатлиться увиденным, вовсе не обязательно что-то о вазах знать. Даже не обязательно различать, чем по форме амфора отличается от пиксиды. Просто греки нам сегодня близки, как никогда, о чем мы интуитивно догадывались еще в те времена, когда рефрен «в греческом зале, в греческом зале» в монологе Жванецкого вызывал неизвестно откуда взявшиеся чувства элинской сопричастности и античного юмора.

 Александр Джикия на фоне своих работ

Сетования Иосифа Бродского, скорее римлянина, чем афинянина, вроде: «Теперь так мало греков в Ленинграде, что мы сломали Греческую церковь...», из того же ряда: тоска по грекам и Греции, средиземноморскому ландшафту, изученному глазом школяра еще по гончарным шедеврам Эрмитажа и Русского музея.
Один из главных мотивов современной культуры – человеческое тело – также выхвачено из греческой скульптуры и керамики. Греки пошли дальше египетских художников, раздев натуру и подчеркивая наготу. Мы подхватили эстафету и в этом плане точно грекам дадим фору, сведя эстетику стриптиза к известной формуле Лакана: женщину невозможно раздеть, поскольку женское тело представляет такой же набор символов, как и любая одежда. Отсюда и дизайнерские ухищрения, с их стремлением по новому одеть модель к ежегодной Неделе моды.
Чтобы стать символами, женские и мужские формы надо было обнажить, предъявить и убедить в том, что это хорошо. Не будь у иудео-христианской цивилизации в предтечах греков, их надо было бы придумать.
Иными словами, греки – это наше все. Они представляли мир («космос») телесно, и слово «космос» означало строй, порядок, красоту. Изображая человеческое тело, ваятели стремились создать подобие космоса, как мы, вдохновляясь морально-нравственным кодексом, стремимся создать подобие порядка.
Если же учесть, что на греческих вазах встречаются сплошь и рядом сюжеты из повседневной жизни (кроме героических мифов и мифических животных - религиозные и свадебные обряды, гимнастические упражнения, военные и охотничьи сцены, музыкальные занятия, женщины, пришедшие к источнику за водой или для купанья, мужчины в ратном деле и в часы досуга), то всякий римейк на греческие форму и содержание сегодня более, чем логичен.
Александр Джикия прекрасно понимает, что путь из варягов в греки и обратно уже пройден, так что теперь можно сделать передышку. На его выставке парадокс является отправной точкой маршрута. То, что сегодня не поддается сомнению в нашей системе быта, то, что кажется нам, современникам, естественным и небезобразным, на фоне греческой чистоты линии и красоты композиции выглядит иррациональным, порой анекдотичным, порой – чудовищным.
Большое видится на расстоянии. Более двух с половиной тысячелетий до Р.Х. – вполне пригодная дистанция для того, чтобы получить ответ на исконный вопрос: «Папа, что такое хорошо, а что такое плохо?»
Впечатанные в греческую вазопись современные чувства, образы, архетипы и антиподы проверяют себя на прочность. А подписи к сюжетам, лирические и грустные, философские, словно адресованные Космосу, и по-лаконски лаконичные, дают дистанции главную для художника составляющую – время. В каждой фразе, каждым словом переброшен мостик из времен черно- и краснофигурных техник вазописи к технологически выстроенному быту современных Аполлонов Тенейских, Ник, Афин и мосхофоров.
Греков вдохновляла идея «мимесиса» – подобия, жизненности. Глядя на героев Джикии, я точно знаю, что видел их и у пивного ларька в далекой Керчи, и под лестницей в сабвэе Нью-Йорка. В последнем блокбастере «Битва Титанов» и в зеркале, вглядевшись в серебристую его амальгаму.
В отражениях – одиночество, поиск, надежда, весь мыслимый бестиарий и безумная современная мифология, как парадокс, как парафраз античной темы.

На фанерной платформе, стоящей в центре зала, вертикально расставленные, вогнутые и выпуклые композиции напоминали стены макета-крепости. Ее можно было обойти, вглядываясь в сюжеты на серебристом жестяном фоне.
На фанеру можно было опереться, вчитываясь в ручную вязь надписей на каждом из листов.
Можно было просто по-светски провести время, в окружении людей известных и уважаемых, вроде Михаила Барышникова или Виталия Комара.
Одна из любимых моих книг – стихи покойного Андрея Туркина с рисунками Саши Джикии. По-моему, издание начала 1990-х. Стихи Туркина, в которых все те же чистые, потерянные в исторической перспективе греки – наши современники:

Дедушка, старенький, расскажи нам, как вам жилось при царе?
— Плохо нам, детки, жилось! Что вам еще и сказать.

И удивительные, с вытянутыми эль-грековскими туловами персонажи рисунков Джикии – трогательные, в поиске любви и похмельного стакана, все те же Греки, едущие столетиями через реку.
А в реке – Рак. Олимпиец, кроваво-красный и всемогущий.
И Рак этого Грека за руку цап. И сразу руку - по локоть.
Вам, конечно, сказка, скороговорка, притча или считалочка. А Джикии теперь Грека лечить, и что-то делать с инвалидом, и как-то жить с Раком, кочующим из картины в картину то Кентавром-дворником, то Сереной-попдивой, то Сатиром-пролетарием или Полисом-деревом.

Работа Александра Джикии

Это была книжка о перестроечной России. И выставка 17 мая – о России и ее парадоксах.
И греческим мифом воспринималось все, что тогда с нами происходило и что в мире, с Россией в частности, происходит сегодня.
Все не то, все смешалось в царстве Фивском. Мор, голод, разруха. Ничего не получается в государстве, не строится, не работает. Так еще и эпидемия чумы косит греческие ряды.
Обратились к оракулу. А тот говорит: «Вы же, псы лютые, все отцов поубивали, потопили и повесили, как врагов греческого народа. С матерями спите, без сраму и совести. И так десятилетиями. Чего ж вы хотите».
Советский пересказ греческого мифа об Эдипе, сыне фиванского царя Лая и царицы Иокасты. Годится сразу сюжетом на любую поверхность, даже вазы. Кстати, надписи на стенках ваз всегда делались «от первого лица»: «Евфимид расписал меня», «Я принадлежу Фидию» и т. п.
Джикия подписывает свои сюжеты, пишет их и линией, и словом. Сюжеты не имеет смысла сравнивать с алкеевскими, пиндаровскими или сапфо. Как две капли воды, Древняя Греция в ее чистом современном нам виде:

Ревнивый муж уж вышибает
Ударом дверь своей ноги
Любовник же в окно сигает
А там уж не видать ни зги
Лишь жопа голая мелькает

Почти 4,5 тысячи лет прошло, а мало что изменилось. Выставка так и называется: Dancing on the Wall.
Тысячелетиями танцы света и тени. Вернее, плящущих на стене теней. А если присмотреться, - теней никуда не уходивших предков, выхваченных взглядом Джикии, как пинцетом, на свет.
На вполне современную стену галереи в танцующем Манхэттене, который никогда не спит.

Выставка Александра Джикии в Центре Барышникова (Нью-Йорк)

Геннадий Кацов
Фотографии с выставки предоставлены Валерой и Наташей Черкашиными.