Притяжение Дзэн

- О-о, мамочка моя, - незаметно для себя провела Татьяна ладонью вдоль мужниных бедер. - Завтра может как бы? - чужим голосом предложила Татьяна, стягивая с головы ночную рубаху.
В комнате мамани одобрительно прокашлялись.
- Так чего завтра?! - пылко задышал в самое Татьянино ухо муж. - Куда там завтра, когда очень у меня все для сегодня готово, - сбиваясь на этом СЕГОДНЯ, понес муж Татьянину руку к удивительно готовому для СЕГОДНЯ месту, и Татьяна обняла ладонью этого упругого, и толстенького, и такого тепленького.
- Соседи услышат, - в заблуждении водила Татьяна рукой по стройному мужниному Мальчику. - Совсем услышат соседи если сзади соседи услышат...
- А мы тихонько совсем сзади, - входил муж сзади даже очень.
- Совсем сзади соседи, - выламывая собственные руки, ласкала мужнину шею Татьяна. - Ой, прелесть сзади совсем, ой, прелесть какая!
"Трахтарарах", - в подражание барабанному бою, встрепенулась старая кровать и Татьяна с мужем задышали в свое удовольствие.
- О-о-о! - выдохнула Татьяна.
- Ax-ax-ax, - засопереживал с ней муж. - Тань! Чик! Родненькай!
- Родненькой! - радовалась Татьяна, - сладенько как! Как трахаемся, ой-ой-ой!
- Ай-ай-ай! - радовался муж Татьяне навстречу.

Первый шарик выпал из драконьей пасти юго-востока. И это было доброй приметой, хотя и в недобром знамении. - Един путь познания, - записал Чжан Хэн на красной бумаге. И тут же выпал из пасти южного дракона второй шар и сгинул в глотке тупорылой жабы.

- Вот как, вот как, - подбиралась ягодицами на живот мужа Татьяна, - ой, вкусненько как, ой еще, еще! "Трах трах трах", - застучали в стенку со стороны Бориса Григорьевича, а маманя включила пылесос и предпочла уборку в двенадцать без четверти ночи.
- УУУУУУУУУУ, - пугал воздух мамин пылесос, и "трах-трах-трах” - били снизу шваброй старики Толбухины. - Радость! Чудесно! Радость, - стонала Татьяна и такую мягкость испытала глубоко, что даже не обратилась удивиться приезду Толбухиных с дачи: это в субботу-то! - Милый, милый, - растворялась невозможно Татьяна от чувственной нежности.
- Тань, - причитал муж в лучших традициях золотой династии Тан. – Тань-чик, тань-чик, - причитал муж уже совсем по-китайски.
- Чинь-чань, - отвечала узкоглазая Тань. - Тань-тань, - имея в виду и Тяньпын, и Тайшань сопереживал половую жизнь муж. А нефритовый цинь подпевал недалеко сразу пятью струнами сразу: ао-ляо, сяо-ляо-бань! ляо-сяо, ляо-сяо-вань!, - да “тань-тань" устремлялся наверх муж, и “чио-чио-чань" - отвечала ему Татьяна, подыгрывая мягко на тростниковых трубочках шэна.

- Едины противоположности ян и инь,- заносил Чжан Хэн в красную бумагу.
“Трах", - услыхал он голос выпавшего шарика с северной стороны сосуда.- "Что такое делается?" - удивился Чжан Хэн.
- Три души разума, три бедствия больших и три малых, - торопился записывать Чжан Хэн, - три высших чистоты - Едины.
И "трах", - услышал Чжан Хэн как заглотнула жаба четвертый шарик.

- Еще, еще, не сейчас, - одолевала мужа Татьяна, а маманя орала “под пылесос" роскошный во все горло романс "Хризантемы".
- Хризантемы в саду расцвели, - вышивала соловьем маманя, и "трах-трах-трах" - стучали очумело со стороны Бориса Григорьевича.
- Да, да, не сейчас, - подтягивался муж в исступлении, а Чжан Хэн не успевал записывать пять желаний, шесть скверн, семь опасностей и семь символов долголетия и счастья.
- Да-да, чик-тань-тань, - умоляла Татьяна и весь этот трах отовсюду доставлял тонкость в ощущения. - Вот как, вот как! Еще чуть-чуть, милый, еще чунь-чань!
- Тань-тань, - напрягался бесподобный муж для феерических мигов. - Ой, Танчик, ой, кончаю, Тань-чик, все-все-все, кончаю!..
- Ой-ой, кончай, - воздух опрокинулся на Татьяну одновременно, - да, кончай, кончай, милый, милый, да, да, - вывернуло ее изнутри и изнаружи, распахнуло в едином толчке электрических тел, - люблю тебя, люблю, ммма-ма-мочка-ааа-а! - признавалась Татьяна перед всеми соседями разом.
"Амитофо! О, боже! Сохрани китайцев!” - в отчаянии просипел Чжан Хэн, но с ужасом услыхал, как трахнулся в твердые жабьи губы восьмой шарик, и скрипнул маятник сейсмографа.
- Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! - такое исключительное испытала внутри себя Татьяна, что не почувствовала, как очнулось пространство вокруг, двинулось громко рядом; не вняла, как сильно ударилась обо что-н. и шум толчка медленно затерялся в ухе. А резкий шлеп, грох и стук вытянулись длинными и короткими палочками перед глазами и этих триграмм Татьяна почему-то насчитала восемь, но почему?

Об этом уже знал Чжан Хэн, но только давно исчез в землетрясении.


Геннадий Кацов

Рисунки Александра Захарова