Интервью с ведущим телепрограмм Сергеем Граббе

- Сергей, ты ведущий программ на русском телевидении RTN, к которому у многих из телезрителей есть претензии, вопросы и пожелания. Как ты считаешь, есть ли какие-то по этому поводу темы, которых мы в нашем разговоре не можем касаться?

- Я думаю, нет смысла касаться особо острых тем в том бизнесе, в котором ты работаешь. Это как бы общее правило. Тем более, если ты в этом бизнесе не хозяин. Я бы вообще свел разговор об RTN к каким-то общим умозаключениям по поводу средств массовой информации на русском рынке здесь, в Америке.

- То есть нет ни RTN, ни WNMB, а есть в США русское телевидение... Итак, какие ты видишь позитивные моменты в русском телевидении и за счет чего оно в США существует?

- Русское телевидение существует за счет закрытости русскоязычного населения Нью-Йорка. Кстати, в других городах Америки ситуация иная и если кто из читателей ПО побывал в других городах США или жил в них, то знает, что там люди ассимилируются проще и быстрее к американской жизни.
В Нью-Йорк прибывают представители разных этнических групп и многие здесь же и остаются. И замыкаются на себе. Недавно у меня в гостях, в прямом эфире RTN, были представители какой-то очередной, только что вышедшей русской газеты. И я был потрясен: те же журналисты, что и в других русских изданиях в Нью-Йорке, пишут о тех же лицах. Такое впечатление, что в Нью-Йорке 15-20 русских, о которых непременно надо написать во всех русских газетах. Эти 15-20 человек, с мнением которых, по-видимому, считаются, - интересный феномен русской нью-йоркской общины. Все средства информации (газеты, радио и ТВ) работают в какой-то своей определенной нише. Причем на Брайтоне другие авторитеты и другая ниша, которые к реальной Америке не имеют никакого отношения. И к нашей жизни многообразной также не имеют отношения, поскольку направлены они на узкую группу людей, живущих, в основном, в Бруклине и в Квинсе. И эти группы самодостаточны в своем общении, в русскоязычной среде. Т. е. есть русские адвокаты, доктора, рестораны, русские магазины. И телевидение, естественно, отражает все это. Сейчас немного программ о нашей жизни в Америке, за исключением, к примеру, как получить гражданство с наименьшими затратами по части изучения языка. Или какие-то бытовые вопросы: о страховках, о медобслуживании и пр. На этом, собственно, познание американской жизни и законов завершается. И здесь трудно, с одной стороны, обвинить средства массовой информации, а с другой - русскую нью-йоркскую общину, но таково реальное положение вещей. Как сказала одна из наших телезрительниц: "Мы в Америку не ходим". Но это - тема для отдельного разговора: продавец продает то, что покупается.
И получается парадокс: очень политизированное общество, из которого мы все вышли, притягивает нас и здесь, в США, своими политическими интригами. И многие из тех людей, которые звонят на ТВ, пишут в русскоязычные издания, живут ТАМ, проведя в Нью-Йорке 5-10-15 лет. И это - странная и страшная вещь, потому что делать вид, что мы не в Америке - невозможно. И, по-моему, глупо и недальновидно. Ведь отсюда, от незнания реальной жизни, возникают многие личные и семейные проблемы: деды и бабушки не понимают детей и внуков, поскольку не только говорят на разных, в прямом смысле, языках, но и не понимают обстановку, в которой живут и они сами, и их дети.

- Не получается ли так, что именно эти люди, а ведь их многие тысячи, задают тон русскому телевидению, русской печати, определяя тем самым уровень подачи информации и проведения передач?

- Да. И я еще раз хочу повторить: "Продается именно тот товар, который покупается". Удивительна для меня невозможность иммиграции последних лет внедриться в американскую жизнь. В этом парадокс.

- Есть такая фраза: "Народ достоин своих вождей". Применительно к нашей теме разговора, можем ли мы сказать, что претензии к качеству программ русского ТВ в США в каком-то смысле несостоятельны - зритель "съест" все?

- Я не думаю, что зритель съест все. Ситуация складывается следующим образом: к русскому телевидению в США мерки предъявляются, как к "Останкинскому" телевидению или Всесоюзному, на которые работали профессионалы всей огромной страны. Сегодня в "Останкино" месячный оборот -до $40 миллионов. Ну, как в нашей русской общине рассчитывать на такие обороты. Они работают для 150 миллионов телезрителей "плюс", то есть до 200 млн., так как и в республики бывшего СССР транслируются программы, и Израиль смотрит, Германия. Деньги, которые крутятся там, и деньги, которые крутятся здесь - это, как говорили в Одессе, "две большие разницы". Есть и еще одна особенность. В Нью-Йорке все очень скученно, и если есть у человека такая возможность, он "показывает" себя. Многие нью-йоркцы знают, как в нашем городе вам легко укажут на ваше место, если вы говорите с акцентом, или в чем-то недостаточно информированы, и т.д. В этом смысле известная песенка Вилли Токарева "Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой", может послужить формулой взаимоотношений в Нью-Йорке: город, что называется, "наезжает" на нас при любом удобном случае. В свою очередь, человек, пропуская через себя эту агрессию города, должен ее куда-то деть. Иначе его просто разорвет. И здесь прекрасной мишенью являются средства массовой информации, потому что в подавляющем большинстве (если говорить о газетах, то за исключением "НРС" и "Печатного органа") они пользуются материалами из российских газет. Своих-то материалов практически нет. И так уж получается, что российские материалы выше по качеству материалов местных.
То же происходит и на одном, и на втором русском телевидениях. По сравнению с программами, получаемыми из Москвы, С.-Петербурга, иногда из Киева, местные программы теряются. На них не затрачено такое количество средств! Поэтому, подходить следует с определенными мерками, хотя я не хочу оправдывать наши средства массовой информации. Самое интересное, что основная часть нашей информации базируется на том, что мы получаем из Америки. А потом мы получаем программы MTV ОРТ, которые рассказывают о событиях двухнедельной давности, произошедших здесь, в Америке. Но когда мы давали в наших передачах эти события, отношение к нашим программам было скептическое.

- Сергей, я сейчас хочу несколько отвлечься от темы "массовая информация", чтобы перейти к другому вопросу.

- Да, и мне эта тема сильно надоела.

- В нескольких словах - о тебе. Я понимаю, что по поводу автобиографии можно распространяться бесконечно, но, все-таки, в нескольких словах.

- В телевизионном мире я, собственно, не так давно. На украинском телевидении я вел передачу "Пять минут на размышление" (мы ее все называли "Пять минут на размножение") - это было в начале 80-х годов и эту программу через пару лет прикрыли. В середине 80-х я ушел с телевидения и поступил на режиссуру к Анатолию Васильеву (Москва). Потом меня пригласили преподавать в "Совете по искусству" (Кентакки) и я преподавал в институте в Луисвилле. Я считаю, что для меня это было огромным везением: я сейчас понимаю, насколько это было для меня интересно и продуктивно. Я вдруг прикоснулся к другой культуре, к другому сознанию. Я тогда понял, что мой вариант сознания, прогрессировавший в русском менталитете - это одна из граней бесконечного многогранника. Американский способ мышления, американское понимание жизни - это еще одна грань. И китайская, и индейская... И у меня тогда огромная жажда проснулась хоть по паре лет пожить в каждой стране, чтобы понять, ощутить "многогранность" нашего земного Сегодня.

- Я понял, что на эту тему мы можем говорить очень долго. Хотя, мне непонятно, почему же после двухлетнего погружения в американский образ мышления ты делаешь шаг назад и возвращаешься в русскую общину? - Не сразу все это произошло. Я еще преподавал в Chicago Studio Theater, после чего пошел преподавать актерское мастерство в театральный институт Берта Рейнольдса.

- И все-таки, ты возвращаешься в Нью-Йорк, в самый "эпицентр" русской ментальности, извини за научный слог. И в ближайшие годы после переезда ты работаешь в русской среде, отставив романтическую идею "многогранности" до лучших времен. У тебя не было ощущения внутреннего противоречия?

- Оно всегда есть и никуда деться не может. Поскольку при всем разнообразии того, что происходит в Нью-Йорке, я словно гвоздями прибит к русскоязычным проблемам, к русской общине, хотя и общины-то никакой нет: несколько магазинов и ресторанов на Брайтоне. Они-то и объединяют нас всех. Да, внутреннее противоречие есть. Особенно когда встречаешься с консервативностью, с костностью русских иммигрантов, которые не первый год живут в Нью-Йорке.

- Но твое творческое начало выхода на телевидении не находит?

- Никогда не бывает полного счастья.

- Сейчас RTN перешло на 24-часовое вещание. Ты ведешь утреннюю программу новостей и открытый эфир по вечерам. Что ты сам вносишь в свои программы, чтобы сделать их интереснее? Ведь мы же не можем говорить все время: "Зритель и читатель плох - и мы плохие". Это ведь неверная постановка проблемы.

- Что я вношу в те программы, которыми занимаюсь? С одной стороны, достаточно жесткие финансовые условия существования, о которых я уже говорил; но с другой стороны, я практически пользуюсь полной свободой действий. И если что-то не делается - то либо по техническим, либо по финансовым причинам. Повышение качества, во многих случаях, зависит, все-таки, от материальной базы. Здесь ситуация очень простая: сейчас русское телевидение в США на втором месте по количеству телезрителей, после испаноязычных каналов. Но вместе с тем, зрители не хотят платить деньги. Я даже не говорю о тех, кто купил "левые коробки" и смотрит все каналы бесплатно. Вопрос заключается в том, что нельзя иметь хорошее качество при минимальных затратах. Я приведу пример. Недавно я беседовал с одним автодилером из Нью-Джерси, который мне сказал: "Мои продавцы ненавидят две категории покупателей. Это индусы и русские". Я его спросил: "Почему?" И он говорит: "Понятно, что за определенную сумму можно получить автомобиль определенной модели и качества. Но индусы и русские за свои три цента хотят самое лучшее. И они не согласны на то, что хотя бы приблизительно подходит, по здравому смыслу, к тем деньгам, которые они согласны заплатить". Я не думаю, что слова автодилера имеет смысл обобщать, но общая картина такова. И в этом - одна из причин: недостаток финансовый диктует качество телепрограмм.

- То есть русские телезрители не согласны платить большие деньги? Но ведь программы чаще всего рассчитаны на тех людей, кто получает государственные пособия и больше платить и не могут, и не будут. Почему не делать программы для более молодых категорий зрителей, которым вполне по-карману и не такие суммы?

- В этом есть огромная доля правды. Но реальность в том, что у людей 30-40 лет времени нет смотреть телевидение. Для них это не момент критический: они могут посмотреть и американские каналы. Поэтому только на них телевидение ориентироваться не может. В иммиграции, а тем более - в иммиграции нью-йоркской, маркетинг ведь вещь очень тонкая. Телевидение должно быть всеядным, но факт остается фактом: средний возраст нашего телезрителя - выше 50 лет.

- Сергей, ты ведешь открытый эфир, во время которого задаются самые неожиданные вопросы, поднимаются самые острые темы. Смог бы ты выделить основные проблемы в русской общине?

- Под номером один - проблема нахождения себя, самоидентификации. Ведь люди из прошлой жизни перенесены в новую для себя ситуацию. В маленьких городах легче ассимилироваться: ситуация того требует. Здесь же, в Нью-Йорке, среда настолько непонятна, что люди, попадая в это варево, не могут найти себя. Люди попадают в twilight zone. Была такая телесерия в 50-60-х годах: люди существовали в зоне, где непонятно, что вымышленное, а что - реальное. Примерно 35% тех, кто приехал сюда - им вообще не нужно было бы сюда приезжать. И это -статистика. США очень сложная страна. Многие в ней себя не находят и каждый из нас знает немало тому примеров.
Многие здесь себя не находят: я никогда не забуду одну случайную встречу в Бруклине. Подходит ко мне молоденькая девушка и говорит: "Сергей! Вы могли бы во время ваших программ не говорить: "Билл Клинтон - президент нашей страны". Какая же это наша "страна!" Я ее спрашиваю: "А какая же ваша страна?" "Наша страна - Россия." - "Так чего же вы тогда здесь, в Америке?" - задаю я ей вопрос, и она мне отвечает: "Да я, собственно, приехала немного "пощипать" Америчку". Я смотрел на нее и понимал, что в самом деле она сюда приехала ради "колбасного" счастья. Опять же, не мне судить, тем более, что эта страна переживала и не такое. Что хорошо в Америке - она как лакмусовая бумажка проверяет человека. И если он здесь не может состояться - ни радио, ни телевидение в этом ему не помогут. Самоидентификация - процесс, действительно, самостоятельный.
И еще одна проблема. Большинство приехавших сюда евреи. Там они чувствовали себя нацменьшинством. И здесь мы - все поголовно русские - тоже меньшинство. Здесь вы чувствуете себя в положении гостя. Но прибыли мы сюда из России, представителями великого народа. Одно дело - эмигрант из Бахрейна, из Албании, прибывшие в США без амбиций; другое дело - эмигрант из России, Украины, Грузии... Мы ведь все крутые, мы все знаем. Откуда эта безапеляционность русских? Я сейчас обо всех говорю, включая и себя. Откуда это удивительное неуважение к другим нациям, это панибратство? И здесь кроется серьезнейшая проблема: положение нацменьшинства, неспособного объясниться на языке страны - и амбиции хозяина, которому должны все вокруг. Опять-таки, этот вопрос каждый из нас разрешает по-своему, но в целом ситуация крайне болезненная.

- И это неуважение проявляется и друг к другу. Насколько я знаю, часто можно услышать в открытом эфире, как люди оскорбляют и выступающих, и ведущих. То есть не столько задают вопросы, сколько обливают других грязнью.

- Да, что говорить! Опять-таки приведу одну историю. Один из американских итальянцев, у него небольшой ресторан в Бенсонхерсте, мне как-то высказал свой взгляд на русских посетителей: "Если американцу что-то в ресторане не понравится, он выйдет спокойно и больше никогда сюда не вернется. Русские же, если им что-то не понравится, начинают скандалить, скулить, делать замечания. Но придут сюда еще не раз". "Вот этого я понять не могу, - говорил мне хозяин ресторана. - Зачем они устраивают здесь сцены и опять сюда возвращаются. Ведь масса ресторанов в Нью-Йорке. Если им так не нравится - в чем же дело, почему они опять приходят?"
Я могу понять: там у нас не было выбора и к знакомым места привязывались. Здесь же, когда я беседовал с русскими посетителями ресторана, они были очень удивлены моим вопросом. Оказывается, они, отчитывая владельца ресторана, ему же и добра желали. Они, из Страны Советов, ему советовали. То же и с телевидением. Когда в наш адрес раздается критика - с оскорблениями, с унижением, со скандалом - это, оказывается, нам так добра желают. По принципу: "Бьет - значит, любит". Не поддержать добрым словом, а наговорить гадостей, добра желаючи. Чужие недостатки видят все: спорт, телевидение и политика - здесь все понимают, что делать.

- Но есть один интересный момент: американский зритель всегда благодарен. Он ценит труд художника - и подходит на выставке поблагодарить его за картину, даже если она ему не по вкусу; он ценит работу хореографа - и благодарит за шоу, даже если оно ему не во всем понравилось. Они понимают, что человек вложил массу энергии, потратил часть своей жизни - и за то, что он принес это людям, за это уже можно быть ему благодарными. Даже если не устраивает художественный уровень и качество. У русских этого нет и в помине: они всегда сравнивают только с высочайшего качества работами (и никак не меньше), ориентируясь только на свой, единственно верный, вкус.

- Я это объясняю следующим: раб всегда и во всем обвиняет хозяина; свободный человек ищет проблему, прежде всего, в себе. Если вернуться к нашей теме, то свободный человек, даже если ему не понравилось произведение, понимает, что его вкус в данном случае не совпадает с уровнем художника. И ничего больше. Почему бы не поблагодарить, ведь художник может нравиться кому-то другому, да и человеку приятно. То есть, если винить - то только себя.
Только здесь, в этой стране, я понял, что имел в виду доктор Чехов, когда он говорил: "Я раба из себя по капле выдавливаю".

Побеседовал Геннадий Кацов
Газета "Печатный Орган" №59, июнь 1996 года