Взгляд на вещь по имени «подлость»

У Михайло Ломоносова в учении о трех штилях - высоком, посредственном [среднем] и низком: «Средний штиль... употреблять в нем можно низкие слова; однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость...» («Предисловие о пользе книг церъковных в российском языке»).
Подлость здесь приравнена к литературному стилю, что для XVIII века выглядит, с нашей точки зрения, странно. Странно, когда за одно только написание низким штилем получаешь характеристику – это подлость. Есть здесь какая-то неувязка, неточность для современного уха и заковыка для скользящего по строке глаза. Оттого и решил провести, не закапываясь глубоко, своего рода изыскание.
Первой моей реакцией было воспоминание о замечательном рефрене у Тэффи во «Всеобщей истории, обработанной “Сатириконом”» (1912 год). С неизменным чувством юмора и сатиры освещая древнюю историю, Тэффи завершает заметки о Римской империи: «Такъ жили народы древности, переходя отъ дешевой простоты къ дорого стоющей пышности и, развиваясь, впадали въ ничтожество». Там у нее впадают в ничтожество кто ни попадя: «Династiя Августа предавалась пышности и быстро впала в ничтожество», «Помпей этого никакъ не ожидал и быстро впалъ в ничтожество», «Лукуллъ... угощал своихъ прiятелей муравьиными языками, комариными носами, соловьиными ногтями и прочею мелкою и неудобоваримою снъдью и быстро впал въ ничтожество»... И так далее.
Однако шутки в сторону. В случае с Тэффи не вызывает сомнений, что «ничтожество» есть этическая фигура речи. С серьезным же Ломоносовым возникло подозрение, что употребляя «подлость», он не давал штилю этически окрашенной характеристики в том смысле, в каком сегодня мы бы имели это в виду. Хотя, язык не должен так откровенно нас подвести и «опуститься в наглость»: сочетание низкого стиля с подлостью все-таки не вызывает резко противоречивых чувств, и видимо без этики здесь не обойтись.
В словаре Даля на «подлость» следует сноска: «см. подлый».

Итак:
ПОДЛЫЙ, низкий, исподний, последнего качества, плохого разбора; | о человеке, сословии: из черни, темного, низкого рода-племени, из рабов, холопов, крепостного сословья; | о нравственном качестве низкий, бесчестный, грязный, презренный. На ярмарку привезен самый подлый товар, южн. низшего качества. Бедны, да не подлого рода: деды их были именитые купцы. У него жена взята из подленьких, вологодск. простого рода, из бедного дома; в перм.-черд. иногда подлый означает: бедный, нужный, или вовсе нищий. Подлое дело, бесчестное, заведомо безнравственное, лишающее уваженья. Подлый человек, подлец, подлянка, готовый достигать целей своих низким искательством, в ком нет чувства чести и самоуваженья. Подленькие люди доходят до своих видов. Подловато сделано, подленько. | Подлянка, подлюха, подлюшка, бранно, женщина дурного поведенья. Подлость ж. свойство, качество подлого: | подлый поступок. Жить подлостями, пресмыкаться, пройдошничать, пролазничать. Подловатость, свойство всего подловатого. Подличать, поступать подло, особ. о низком искательстве. Подличанье, действие по глаг. Подлятина ж. все подлое

Есть здесь и «о нравственном качестве», но Ломоносов говорил о подлости, скорее, как о низком, «плохого разбора». Иными словами, впадая в низкий стиль, впадаешь в подлость, то есть теряешь качество письма. Подлость, как синоним третьесортного продукта, в нашем случае скверных стилистических манер. Однако, если пойти дальше, то в «Предисловии...» Ломоносова затаился еще один смысл, который его фразу о среднем штиле делает объемной, голографически интересной и значимой в нашем XXI веке. Даль ведь пишет и о сословии. В его трактовке, подлый и есть «из рабов, холопов». Для «низкого рода-племени», «подлый» - это родимое пятно и отличительная примета. Чернь, необразованная челядь, «крепостное сословие» уже по факту своему являются «подлостью», уже одной своей данностью («бедный, нужный, или вовсе нищий») попадают в разряд «подлый» со всеми присущими тому качествами.
Но подлость – это то, что под «лостью». Вернувшись к Далю, найдем:

ЛОСТ м. лость ж. или лось, сарга, треска, лучина, тонкая дранка, пришиваемая лощильными скобами по конопати, снаружи, к пазам речных судов. Лостить лодку, ластить, лошить, подшивать лосью.

Подшивать, изменять прохудившуюся основу, лостить ржавый лодочный корпус. То, что находится под лостью, лучше бы и не видеть. Там, ПОД, всегда изнанка, бедная основа, черное исподнее.
Кстати, так же рекомендуется не видеть и то, что находится под «лоском». Сапоги с лоском – это всегда кожа под лоском, лаковая поверхность, без которой многолетняя фактура сапога взгляда не привлечет. Так ведь, лоск по Далю – это не только «гладь, блеск, глянец, лак на вещи, политура... Это еще и «лоск образованья, внешность, вид...»
Человек рождается без лоска и без лости. Лоск ему придают воспитание, образование, традиции, семья и школа, гигиена и труд, в известном смысле – партия и правительство (!). Все, что под лоском – под лостью – есть неприглаженная сермяга, звериное нутро и плебейское начало. Оно же и конец в случае необразованщины и хама (в том самом: «рожденный ползать летать не может!»).
Подлость в представлениях Ломоносова – это низшее, чернь, то, что под лоском. Сословие. И никаких, говоря ученым языком, симулякров искать здесь не стоит. Нет подлости в том, коли собака (без лоска, без, представляете, образования и, к примеру, воспитания) наложила кучу посреди комнаты. Подлое животное не есть равенство с подлым Человеком, который «звучит гордо». Всякий нравственный аспект здесь отсутствует. Равно, как нет «подлости» у черни, поскольку ее морально-нравственный кодекс мало чем отличается от собачьего. Чернь равна подлости, подлость она и есть. Она есть то, что под лостью.
Подлость же, как нравственная категория, приложима лишь к субьекту с лоском. Когда по отношению к субьекту предполагаешь, что в случае, если лость с него сползет, то на поверхности останется все, что под лостью – подлость. Лоск с человека слетает и остается только чернь, то самое нутряное, серо-буро-малиново-радищевское «чудище обло, огромно, стозевно, илайяй».
Получается, в каком-то смысле подлость – это даже некий отличительный знак принадлежности к не-черни. Ведь не будь «лости», не было бы и «подлости» в ее нравственном и моральном значениях. Такой вот взгляд на вещь под именем «подлость». И уже вам я предлагаю поразмыслить над однокоренными словами, вроде «наг-лость», «ми-лость», «жа-лость». По-моему, наглость – это когда «лость» прет на-пролом, когда от лоска слепит глаза.
Если вам не подходит, предложите свою версию.

Геннадий Кацов