Сто американских долларов

- Я представлял себе наши отношения иначе, - Митя уверенно чеканил слог. – Летом я писал о твоих дискотеках на корабле, а ведь это пятнадцать статей. Любой другой заплатил бы мне за такую рекламу две тысячи, не меньше. С тебя же я ничего не взял, потому что уважаю тебя как журналиста. И вообще, все, что ты делаешь, мне нравится.
Лесть всегда приятна. Но даже неприкрытая лесть не настолько меня расслабила, чтобы не обратить внимание на число «пятнадцать» и на две тысячи, о которых я услышал впервые. Пятнадцать статей – это уже рекламная кампания. Не заметить этого мог только какой-нибудь отпетый скупердяй, вроде меня.
- Я помню всего три небольших заметки.
- Это неважно. Мы с тобой не первый год знаем друг друга. Зачем же на весь свет. Ну, так у меня получилось, так ведь сегодня отдал.
- После того, как я послал факс, - я пробовал корректировать разговор. Митя меня не слушал. Он не прислушался и к тому, что мистические две тысячи не имеют к ста долларам ровно никакого отношения. - Мне казалось, у нас с тобой дружеские отношения. Я же не взял две тысячи за пятнадцать статей. А ведь это ой-е-ей какая реклама. Ты-то понимаешь, как никто другой. Если существуют между людьми налаженные, в общем, отношения, то когда что-то случается не так, люди продолжают друг другу доверять...
Дальше Митя рассказал немало интересного. О том, что друзья познаются в беде. О том, что самое страшное – это усомниться в друге, что разбитую вазу не склеить, что того, кто приходит на помощь, судьба хранит и пуля не берет, что даже прелюбодействуй и будь конокрадом, но дружбе не изменяй, это последнее дело... - Согласись, пятнадцать статей бесплатно чего-то стоят, - рефреном вставлял Митя, возбужденно твердя о чистоте человеческих отношений, построенных на доверии. На милосердии и порядочности. А посылать черт знает что по факсу – это и непорядочно, и немилосердно, и факт недоверия налицо.
Я, наконец, осознал, что пятнадцать статей (!) по большому митиному счету стоят не меньше 350 долларов. На худой конец – сто американских долларов. И ничуть не меньше.
Внезапно Митя прервал монолог и взглянул на часы. Обнял истерической ладонью нос. Рассеянно осмотрелся по сторонам и бросил в меня взгляд цепкий, испытующий.
- Вот, - с досадой сообщил Митя, - теперь опаздываю. Осталось десять минут. Если не одолжишь двадцатку на такси – я пропал. Клянусь всем – отдам сегодня же вечером. После пяти.
Между нами тишайше взорвалась мгновенная пауза. Совсем мгновенная…
А что еще мне оставалось делать.


Геннадий Кацов