Арефа

4.
Шли они долго, хотя Солнце не садилось вовсе: как торчало в зените, с тем и осталось без интереса. По пути все чаще попадались павлины с распущенным хвостом цвета зеленого моря, выползали аллегатры-хищники на середину тропы или вепрь выбегал, ластясь к коленке спокойного Фили. А то еще бабочки летели в линию, будто кривляя ползучих под ними гадов - жирных боа, каверзных аспидов да ящерицу-медяницу. И еще: вместо тени тополя, запросто можно было наступить пятнистого налима, которых стаями кишели по краям дороги, среди мальков, пузырьков икры и нитей темно-лиловой хлорелы. Виньетками всякая жизнь бушевала у обочины. Это все покойники, не боись, заметил Филя, путешествуя мимо. И по-хозяйски осматривал надгробья, подкрашивая облупленные места и затемненные от сырости участки, правил линялые надписи, выставлял строго по отвесу деревянные кресты и покосившиеся оградки, то есть мастерской рукой отмерял пространство, в котором был полноправен и высокочтим.
Так пришли ведь, после долгого пути кивком показал Филя на квадратную поляну. В дальнем углу стоял черного кирпича дом, на два окна и с покатой черепичной крышей.
Поляна была сплошь заселена собаками.

5.
Собаки сидели разномастные, от бланжевых через все оттенки до фиолетовых. Дышали они в такой тесноте, что поляна казалась свежевспаханным бугристым полем. Высунув языки, собаки встретили Филю музейным молчанием и лишь напряженно подрагивающие уши да сопение с кашлем выдавали в них чувствующих вообще что-либо.
Всё тоже мертвецы, сказал Филя, доставая из принесенного с собой ведра зеленоватые мясные куски. Сейчас их подкормим, дорогих Филиных собачек, швырнул Филя вымоченное в краске мясо в самую собачью гущу. Хруст и чавканье раздались в ответ, но основная собачья масса хранила прежнее спокойствие. Вон там, видишь, показал Филя пальцем куда-то в середину поляны, ближе к чернеющему дому, там и есть твоя могилка. Сейчас только собачек покормим, раз они так хорошо Арефину могилку сторожили, подбросил Филя очередную порцию мяса, раз нас в полном сборе дождались, милый ты наш Арефа, в голосе Фили слышались подобострастные нотки китайского мудреца, дорогой ты наш Арефа, друг мой. Филин друг добрый.

6.
Арефа посмотрел на ближних к нему собак. Хорош, да, спросил Филя, тут же пальцем подзывая альбиноса-сеттера с выпученным огненным глазом и клыками величиной с ненависть альбиноса ко всему живому. Собаки как-то сразу оживились. Вот, Эдуард, показал в Арефину сторону Филя и сеттер добродушно затявкал, виляя выщипанным хвостом. Филя улыбнулся. Покажем Арефе как прыгаем, подбросил руку с кровавым куском Филя и зарычал, взять! Сеттер в мгновенье подпрыгнул, но не достал. Взять, Эдуард, мать твою, опять поднял руку Филя и раздасадованный пес бросился на мясо, но рука резко ушла вверх, отчего сеттер лишь клацнул челюстью, разбрызгивая во все стороны слюну. Собачество словно обсуждало происходящее, такой шум стоял на поляне. Едва коснувшись земли, Эдуард "свечой" взмыл в воздух, вытягивая тощую шею, старательно вытягивая лапы, но тут игриво настроенный Филя съездил по собачьей морде кулаком – и сеттер, проворачиваясь в суматошном сальто, отлетел от Фили метров эдак на семь, клыками дырявя комья горячего воздуха. Хорош, а, восхитился Филя и тут же вытащил из собачьей стаи кривоногую дворнягу невозможного цвета. Вот на, заиграл Филя жирным куском говядины перед носом дворняги, а кривоножка скалился в ответ и рвал мясо в клочья, дрожа от рабской покорности к императору-инквизитору Филе Великому. Давай, Мао, сучий потрох, призывал Филя к прыжку и подбрасывал дохлятину, смеясь над потугами дворняги достать кусок в неприлично низком прыжке. Именно в тот миг Арефа отвел глаза от происходящего и обнаружил, что все собаки с интересом следят за разыгранным спектаклем - и смеются в свою очередь, по-звериному щурясь. Беззвучный их смех, лукавые взгляды, довольное посапывание говорили о многом, только куда больше, чем можно было бы сказать словами. Вот так голь китайская, отдал Филя мясо, тяжело дыша после, очевидно, непривычной для себя активности.
Сторожа - что надо, проговорил Филя, уже почти успокоившись, и спросил: Сталина видел? Арефа тщательно оглядел многоцветное собачество. В детстве я видел Сталина, сказал Арефа и уверенно показал на лысую, зеленоватого оттенка гончую. Ой, смех, оживился Филя, а псы с удовольствием залились кашляющим смехом. Сквозь нарастающий шум Арефа с трудом разбирал Филины слова. Да ты что, под общий хохот и гам слышалась Филина речь. Это ж сука! Франция ихняя, Жанна Французская, а ему - Сталин! И уже вовсе неприятно Филя икнул от изобилия безостановочного веселья. Псы, само собой, старались вовсю, так что оскорбительный лай раздавался отовсюду.
Никакого Сталина не вижу, обиделся Арефа - и сразу углядел Сталина: порфироносный бульдог, с резиновой повязкой на левом глазу, дрожал тугими ляжками, совокупляясь с крепышом-болонкой. Поднявшись на задних лапах, Сталин интересно выступал из общего фона, оттого крепкая голова его, чудом не соскользнувшая в складки шеи, гляделась особо значительно. Как лезет, а, любовался Филя самозабвенной парой. Чего им жрать, когда такие скачки! И ведь смотри: он - кавказец, она - премьером в Альбионе, а чего интернационал делает! Уважаю интернационал, задушевно продолжил Филя и от полноты чувств качнул головой.
Разбираясь в своих недавних ощущениях, Арефа смог прояснить для себя лишь одно: умирать не хотелось.

7.
- Помирать не охота?
- Не хочу.
- А ведь сам пришел...
- Было. . .
- Теперь придется. Хошь не хошь, а придется.
- Попозже.
- Это всем - попозже! Кому умирать, коли откладывать?! Мне ведь кого-то сторожить надо.
- Не без того.
- Тогда давай, иди. Собаки пропустят.
- А если собакой.
- Не, собакой нельзя.
- Умереть же!?
- Никак собакой нельзя. Тут, сам видел, имена какие! Даже цветом собаки не быть.
- Вот: цветом собаки, да?
- Не получится. Разве ж Эль Греко ты какой?
- Никакой.
- А в колер собаки цвет народа идет. Не, не быть!
- Да хоть. . .
- Тоже нет. Вона вокруг сколько собачьего дерьма - и все тоже уважаемые, рабочий люд по смерти. Разве что ты из?..
- Никакой.
- То-то! Дерьмом еще заслужи поди.
- Тогда как?
- Вот так: иди себе с миром. Поляна перед тобой.