Инга Питерс. В ПОИСКАХ РУКИ И СЕКСА. (или мои нью-йоркские связи)

ГЛАВА 9

Японский ресторан Ginza на углу авеню Х и Ocean Avenue оказался скромного убранства коридором, с растянутым вдоль одной из стен зеркалом, да с видом на красочную занавеску, прикрывавшую выход на кухню. Такие помещения называют «пеналами» - по той простой причине, что их длина несоразмерно больше ширины.

По эту сторону от зазеркалья рядами стояли «под малахит» пластмассовые столики, с темными бутылочками на них из-под соевого соуса. Через узкий проход располагались три ниши со скамейками, светлыми дощатыми столами и выложенной светлыми же досками, как в бане, стенкой. За каждым могли разместиться человек по шесть любителей обозревать места общепита со своей приватной территории.

Описывай я русско-купеческий ресторан, под потолком в таких частных лоджиях располагался бы абажур. В японском же ресторане достаточно было простецкого плафона, который не добавлял уюта, но, по мысли владельцев, комфорта и так хватало посетителям с головой.

Мы вошли в ресторан. Пересекли квадратный застекленный тамбур и оказались в зале. У входа перед загородкой барной стойки нам приветливо раскланялась узкоглазая девица, не перестававшая что-то лопотать себе под нос. Вернее, под две ноздри, поскольку носа, равно как и глаз, почти не было. Японские черты лица были едва намечены и ювелирно вырезаны, казалось, по желтой губке. Улыбка девицы сама по себе могла бы достойно сыграть роль фрагмента Чеширского кота из «Алисы».

Рома вступил с японкой в краткую дискуссию, из которой я с трудом уяснила, что нас двое, но больше сегодня не будет. Девица понимающе закивала и прошла к ближайшему столику в открытом пространстве «пенала».

Под мышкой она несла две папки с меню. Мы сели за столик. Из соседней ниши нас лениво оглядела восьмиглазая гидра, составленная из четверых жующих посетителей. По всем приметам, это были ярые фаны японской кухни, эмигрировавшие откуда-нибудь из Бердичева лет десять назад. Рядом с нами сидела пара, как по разговору в дальнейшем оказалось, из столичного Киева, а еще в двух нишах и за тремя соседними столиками вокруг наслаждались японскими блюдами разнокалиберные представители народностей и весей бывшего СССР. Иммигранты с разнообразным стажем мастерски орудовали деревянными палочками и до тонкостей разбирались в экзотическом меню.

- Это один из вэ бест японских ресторанов, - сказал Рома самоуверенно. – Ты будешь инжоить.

Я была убеждена: не только «один из», а самый из самых. Да один интерьер чего стоил! Хотя, забегая вперед, я так и не успела понять, насколько приличны по вкусу там суши.

ГЛАВА 10

Мы заказали Sushi & Sashimi Combo по $15.95 за порцию («цены здесь очень даже подходящие», - отметил с удовольствием Рома, по-хозяйски осматривая меню) и пришли к выводу, что немного саке для вкуса не помешает.

- В рестораны я хожу нечасто. В японские тем более, - делился интимным Роман, пока мы ожидали заказ. – Вот эта зеленая горчица (он указал на блюдо соседа: пластелиноподобный зеленый шматочек – скульптура Мура в миниатюре – застыл на гладкой дощечке посреди тонко нарезанных ломтиков туны, салмона, угря и «желтой рыбы») мне вообще не в жилу. Я думаю, что-то типа аллергии.

- Так и оставь ее в покое, - наивность совета я оценила чуть позже.

- А иначе что за резон, - ответил охочий до резонов в японской кухне Рома. – Я люблю, чтоб пробирало аж до испарины.

Поскольку я сама смешиваю wasabi с соевым соусом так, чтоб позадиристей, то Ромины откровения были мне понятны. Другое дело, что в ту минуту я и представить себе не могла, каковы могут быть последствия этих его простых, в общем-то, намерений.

Строгих японских правил официант принес «Combo» на двух светлых дощечках. Выложил на белоснежные салфетки узкие палочки в бумажной упаковке. Аранжировал в изысканных традициях стол, разместив посредине саке и сбоку - бутылочки с соевым соусом, напоминающие песочные часы. Пожелал приятного аппетита и прекрасного вечера. После чего официант сделал театральную паузу, но, не получив дальнейших указаний, с лаконичным поклоном удалился. Все, как в лучших домах Нагасаки и Хиросимы.

Рома разлил саке из узкой, молочного оттенка бутылочки в мизерные фарфоровые чашечки. Предложил выпить за мое здоровье. После чего переложил солидную порцию «горчицы» с дощечки на блюдечко и, помешивая ее палочками, стал медленно доливать соус.

- Нельзя налить до фига соуса, а потом растирать в нем горчицу. Она тогда будет плавать комками, - делился опытом Рома. – Юзай по чуть-чуть. Вначале покрываешь донышко блюдца соевой байдой. Потом кладешь нот ту мач «горчицы» и растираешь ее, добавляя соус и «горчицу» по очереди. В результате - густой, такой вот замес.

Рома мастерски смешал соевый соус с горчицей. Схватил палочками туну, покрывавшую рисовый холмик, и вымокал ее в ядовито-мутной смеси. Затем опустил «сушу» в широко раскрытый рот.

ГЛАВА 11

Все, последовавшее за этим, остается в моей памяти, как отлично срежиссированный шокинг. Еще доразжовывая туну, Рома закашлялся. Потом глаза его прослезились и помутнели. Кашляя, он весь пошел бордово-желтыми пятнами, а лоб, как и было обещано, покрыла испарина. Вместе с кашлем и хрипами вылетали в мою сторону ошметки туны c рисом, слюна брызгала на все четыре стороны… Я не проследила, насколько удачно Рома оплевал потолок, зато мне четко представилось, как не только Рома грохается сейчас в обморок, но и я падаю навзничь от стыда и досады.

Минут пять Рома кашлял, пыхтел, сморкался и выхаркивал. Его трясло мелкой дрожью, а слезы заливали щеки, как у героев индийских мелодрам. Я не представляла себе, что от японского ресторана можно впечатлиться так сразу. Столько эмоций вдобавок к разлитому по столу саке и оплеванным суши – это был явный перебор. Пришлось покидать ресторан в панике, вытаскивая Рому из зала, будто ему только что прострелили легкое.

Последнее впечатление: обезумевшее японское лицо у барной стойки, вернее его истерическая, отлетевшая от невнятного овала улыбка. Девушка оказалась строго натренирована улыбаться на прощание клиентам, и даже в нашем вопиющем случае привычка ее не подвела. Какое-то просто невероятное киндзабуро оэ!

В дальнейшем к предложениям кавалеров провести время в нью-йоркских ресторанах, я относилась с осторожностью. По крайней мере, впредь не испытывала судьбу, назначая свидания в экзотических местах, вроде японских. В летнюю пору, если речь шла о русском общепите, я выбирала «Татьяну» на берегу океана, или «Ривьеру» с открытой площадкой и видом на изгиб Ocean Parkway, переходящим в пляжный бордвок, или «Баку» с верхней угловой верандой, зависшей над каналом Sheepshead Bay.
Такой же «зависший» вид на канал с веранды еще одного «русского» ресторана под ликеро-коньячным названием «ХО».

Но, учитывая весь груз ответственности и памятуя о первом опыте с Ромой, я чаще всего останавливалась на итальянских в Бруклине или Манхэттене, на дорогих французских или же просто дорогих, типа «Бернардина» или «Юнион Сквер Кафе». Тут уж точно не промажешь. Бывало, дело ограничивалось просто баром на Ист-сайде в Мидтауне, а то шумными посиделками до полуночи в пивняках на Нижнем Истсайде, но это мы торопимся и забегаем вперед.