И ты, Капернаум...

В дверях плавало невнятное количество любопытных голов. Только сейчас я заметил, что дверь в каюту оставалась открытой.
- Вон отсюда! - взревел я почище разъяренного тигра. - Всем - вон!
Никто ничем не пошевельнулся.
- Так вы собираетесь оставаться? - услыхал я тот же голос и нашел по нему хозяина. Им был доктор Шульц, любовник капитанши. - Мы вовсе не рассчитывали, что вы к нам надолго.
Я как-то разом опустел. Собственно, уже в тот миг я понял, что все кончилось.
- Вы же нам рады, - это все, чем я смог ответить.
- Рады, как гостям, - уверенно продолжал Шулъц. - Но тем гости и хороши, что ими не успеваешь огорчиться. Вы отдаете себе отчет, кто рядом с вами? - показал он безразлично на Марию.
- Я? - ответил я глупо.
- Вы. Ваш друг пьян в дымину, - говорил Шульц откровенно брезгливо, - так что беседовать приходится с вами. Вы собираетесь покидать корабль сейчас же?
- Мы? - я был как бы в шоке.
- Наш корабль следует заданным курсом, - перешел Шульц на сопрано, - капитан не покидает мостик, команда верит капитану и пассажиры верны команде. Мы не можем делать остановку, чтобы высадить вас, но мы сделаем ее немедля!
- Остановку? - я ничего не понимал. - Ваш корабль увяз в иле, вы никуда не движитесь!
- Это провокатор, - сказал Шульц определенно. Вся толпа рассосалась из коридора мигом. - Значит, клевещите ересь и при этом требуете оставить вас на корабле? - Шульц мелко ухмыльнулся. - Кстати, вы в самом деле - ЖИВОЕ?
- ЖИВ! - парировал я гордо.
- Прекрасно, - почесал Шульц ладонью о ладонь. - И вы верите в мир, в котором не убивают, не изменяют, не крадут?
Шульц проплыл в каюту.
- Да. Верю, - откуда взялось у меня столько оптимизма?! – Это моя Вера!
- Ну, ну. - Шульц оглядел каюту прозрачными глазами и поправил очки. - У нас единый коллектив, мы стоим на единой платформе и целенаправленно движемся только вперед. Мы выше всех, удачливей всех, всех сильнее! Своей крамолой вы смущаете пассажиров и команду, следующих курсом, взятым капитаном много лет назад. - Я никуда отсюда не уйду, - твердо заявил я и обнял Марию за плечи.
- С Шульцем бесполезно спорить, - Мария присела приводить водоросли-волосы в порядок.
- Итак: да или нет? - Шульц подплыл ко мне гораздо ближе допустимых расстояний.
- Нет!
- Жаль, - он вздохнул театрально. - Всенепременно жаль, - покачал головой Шульц, снял очки и положил их в карман узких брюк. Вздохнул еще разок - и резко наклонившись, ударился головой в мое плечо. Нос его при этом ввалился, а левый глаз вывалился в сухую глазницу.
- Что делает, а! - заорал Шульц умопомрачительно. - За что?! Негодяй! Как ты смеешь?! - тут же отлетел Шульц к двери, ударил ногой в переборку и вновь бросился ко мне так, что оторваться от него было невозможно. - Враг! Убийца!! Что он делает?! - неистовствовал Щульц. - На помощь! - верещал Щульц и, словно того ожидая, в каюту решительно ввалились четверо-пятеро осатанелых молодчиков. - Взять его, - выкаркал Шульц. И будто растворился.
Двоих я разобрал сразу: названные братья из кают-кампании Рихард и Фридрих. С перекошенными в ненависти рылами и в позах атакующих рыцарей-феодалов, они заходили на меня с флангов, в то время, как взбудораженные другие мафиози размахивали арматурой непосредственно мне по лбу.
На такой теплый прием я и не рассчитывал.
Каюта была маленькой. Не знаю, как только мы умудрились в ней уместиться. Рихард удачно орудовал ногами, я это сразу заметил, но в такой тесноте его умелые ноги годились разве что на антрекоты. Фридрих же опасности не представлял: по замаху несложно было догадаться, что сам по себе удар продлится все обеденное время и захватит часть ужина.
"Какой ты рубаха-парень", - восхитился я по-товарищески Фридрихом и так заехал в челюсть снизу, что голова его отскочила, как цветок подсолнуха, и покачиваясь в сразу побуревшей воде, отплыла к иллюминатору. Безголовое тело продолжало по инерции еще угрожать руками, но теперь походило на полый скафандр. Скукоживаясь и тем страдая, скафандр опускался плавно на пол.
"За Фридриха!" - вскричал аккуратный блондин по центру и бросился на меня яростно:
делает резкий выпад вправо - я уклоняюсь легко и красиво делает ложный шаг влево - вот так фрукт, блондин резвый!
и целит в голову прямым - упруго ухожу, словно "степ" танцую а вот и долгожданный боковой - держу стойку, ставлю стремительно блок, отвожу локтем правый по корпусу и опять боковой левой в голову - подставка плечом, шаг вперед разноименной ногой, как учили в "Буревестнике", перенос веса тела на толчковую ногу, обманный тычок правой - и, винтом вворачиваясь снизу, хлесткий апперкот неудачливому блондину, даже в локте заныло от чудовищного удара и следом - полусогнутой правой в "солнышко"!
Тут блондину вообще труба, с ним все ясно. Он так всерьез отрубился, будто ничего важнее в судьбе своей не испытывал! Кранты тебе, боксер недоношенный, тютя с пробором. Думать не над чем - крышка характеру-нордическому-стойкому!
И пока Рихард продолжает замахиваться ногой, выхожу перед товарищем блондина по партии. Малец накачанный и верткий, охватывает профессионально руками да на подсечку! Мнет, подтягивает из стороны в сторону. Скрежещет зубами, кричит «хэнде хох!" в потное ухо: "хэнде хохом" мечтает запугать. Тут напрягаю я мышцы спины, вырываю накачанного на себя всем торсом, строго выхожу на «мостик», обхватив верткого плотно руками, выгибаюсь колоссально - и мигом пол выгибается из-под стенок и легко срезает воздух под острым углом. Пол разворачивается в вертикали, смазав по моей спине занозами - и уже стенка мчится в лицо, рикошетом оцарапав локоть.
А малец вытягивается пластилиновыми ногами, растягивается в дождевого червя, далекими копытцами взбивая потолок. Мелкая голова его вращает близко от меня выпученными глазами.
Я бросаю соперника в переборку каюты головой. Разгоряченный пластилин его колбасного туловища вновь группируется в квадратный торс и ноги, затем все это разворачивается плашмя спиной и вверх ногами медленно сползает по переборке. "С хэнде хохом вас, драгоценный!" - пою ему асанну и принимаюсь за Рихарда.
"Пардоньте вам!" - обращаюсь к Рихарду. Он вопит "хья!" и пяткой выбивает иллюминатор, поскольку я ловко приседаю видеть Рихарда в боевом прыжке. Ну, прямо орел, гений конфу, джиу-джитс поганый!
Отхожу к двери, пока Рихард проводит обманные пассы влево-вправо, вправо-влево, разворот через спину, и "кукурузником" взлетает, загнув ногу для смертельного пике. Намерения у Рихарда серьезные, у них, у немцев, вообще шутят мало, все больше партизан вешают да на губной гармошке марши играют.