МИФЫ НЬЮ-ЙОРКА: История с географией.

Часть седьмая. Голландский сэр.

Возвращение Корнелиуса Мелина в Нью-Амстердам было крайне неприятным для губернатора Стайвесанта. И не только потому, что Мелина приняли в городе, как возвратившегося из опалы героя.
Из далекой Голландии Мелин привез письмо, в котором заморское высокое начальство потребовало от губернатора Стайвесанта объяснений в деле Мелина-Кьютера. Письмо было зачитано перед жителями Нью-Амстердама.
Bo время митинга Стайвесант выхватил письмо из рук чтеца. Его бурое от гнева лицо выражало дикую злобу и негодование. Народ безмолвствовал. Стайвесант прочитал письмо "про себя", краска отхлынула от его лица - и тишайше передал письмо для дальнейшей декламации.
"Я сделаю все, что от меня требуют", - произнес губернатор, и покинул всенародное собрание.
Все это дало возможность нью-амстердамцам почувствовать собственную силу. Повышение налогов, с которого начал губернаторство Стайвесант, не вызвало симпатий к новому начальнику со стороны населения.
А тут еще Мелин, его победа в противоборстве со Стайвесантом и это письмо.
Горожане воспряли духом. Родилась здравая мысль о том, что действия губернатора надо бы контролировать - и далекий голландский Запад в том поможет.
Было решено отослать в Голландию петицию с перечнем предложений. Дело это было поручено юристу Адриану Ван дер Донку. Ван дер Донк владел большим участком земель в районе, который сегодня занимает северную часть Бронкса и южную часть Вестчестера. Ван дер Донк был достаточно уважаемым человеком в Нью-Амстердама. Даже собутыльники величали его Ваша Светлость, а поскольку Светлость был еще вполне молодым человеком, то по-голландски это звучало jonkheer, то есть юная Ваша Светлость.
Впоследствие, за землями Ван дер Донка так и закрепилось это имя - the Jonkheers, что сегодня звучит вполне обыденно: Yonkers.
Таким образом, город Янкерс, расположенный севернее Манхэттена, своим названием обязан Ван дер Донку. В документе, составленном Ван дер Донком, Стайвесант был атакован по всем правилам политических игрищ, после чего высказывалось требование о необходимости иметь в городе собственный муниципалитет, который всеми силами поддерживал бы любые начинания и рутинную работу губернатора.
Предлагалось выстроить городскую иерархию по принципам, торжествовавшим на далекой Родине: бургомастерс (городской магистрат) и шепенс (совет старейшин) поддерживают губернатора и дают ему советы.
Серьезные нападки на губернатора Стайвесанта едва не привели к его отставке. Если бы не вспыхнувшие в 1652 году военные действия между Англией и Нидерландами, которые отвлекли голландское начальство от проблем далекого Нью-Амстердама, вряд ли Стайвесанту удалось бы удержаться на своем месте.
2 февраля 1653 года был решен вопрос о городской власти. Возглавляемые колченогим Стайвесантом и лучшими людьми города, выбранными в бургомастерс, парадные колонны нью-амстердамцев прошествовали по Бродвею к форту и рассыпались по мелким тавернам улицы Жемчужной.
Первый в Америке муниципальный консулат был рожден на земле сегодняшнего Нью-Йорка в день 2 февраля года 1653 от рождества Христова. Основной проблемой, с которой столкнутся муниципалитет и губернатор в период с 1653 года по 1664-й, будут взаимоотношения между голландцами и англичанами.
Уже к 1650 году англичан по отношению к голландцам в Америке было 16:1.
В 1650 году Стайвесант едет в Хартфорд и составляет соглашение, по которому определяются границы между английскими колониями и землями голландцев (сегодня - это граница между Коннектикутом и Нью-Йорком).
"Стайвесант - это голова", - радуются голландцы, в восторге пожимая друг другу руки.
И подписывают соглашение. Чего никогда не сделают англичане.
Напротив: напряженка 1652 года во взаимоотношениях между странами только усилит аппетиты сынов Британской империи. О соглашении забудут, перейдя от бумаги к решительным дейcтвиям: англичане начнут с голландцами задираться по любому поводу и без, а голландцы примутся за укрепление манхэттенского форта.
Стайвесант приказывает выстроить оборонительную стену от Гудзона до Ист-Pивер длиной в 2,340 фитов. Ни одной атаки на манхэттенский форт так и не состоится, но линия оборонительного фронта в топографическом контексте прозвучит как Wall Street.
Отсюда, с Уолл-стрита, уже американцы пару столетий спустя проведут успешную финансовую атаку на основные евро-азиатские биржевые фортификации. Но это совсем другая история.
Отношения между англичанами и голландцами становились все хуже и хуже. Жители Нью-Амстердама на дух не выносили жителей Новой Англии, дав английским фермерам презрительную кличку Johnnies, что в голландском варианте звучало как yanikens, или янкис.
Общее для современных нам американцев имя "янки" ведет традицию еще от голландских первопоселенцев.
Нью-Амстердам теперь уже был не только островом в географическом смысле: вокруг него бурлило и кипело "море" англичан. К 1650 году на ЛонгАйленде голландцы занимали совсем небольшой участок земли, по-соседству с Манхэттеном - вся остальная территория находилась под английским флагом.
Тем не менее, губернатор продолжал губернаторствовать и старался толково вести хозяйство. Приказ о времени отбоя (9 вечера) по всему городу изменил, конечно же, стиль жизни нью-амстердамцев.
Но губернатор продолжал наводить порядок твердой рукой. Было произведено регулирование дорожного движения и лошадей можно было оставлять на улицах только в определенных местах, за исключением Бродвея.
Улицы были расширены, а некоторые из них получили собственные имена. В 1658 году был издан приказ о патрулировании улиц Нью-Амстердама по ночам и о соблюдении тишины в ночное время.
Второй проблемой для губернатора (после проблемы № 1 - англичан), была тема нашествия "чужаков", то есть неголландцев. Цифры были воистину угрожающими: аж 27 евреев прибыло в 1654 году из Бразилии.
Стайвесант тут же пишет в далекую Голландию прошение о том, чтобы гнать евреев из города в три шеи, но родина-мать поступает сурово и жестко, почти как родина-отец: высокое начальство в приказном порядке обязует ново-амстердамского губернатора оставить евреев в покое.
В общем, полный крах в национальном вопросе!
Еще больше крови выпивают квакеры, прибывшие в 1657 году из Бостона. Губернатор, оценив угрозу, исходившую от фанатичных квакеров, пробует вышвырнуть всех прибывших за стены форта, но двум женщинам удается поднять на улице дичайший скандал.
Они голосят, как резаные, молятся своему Богу и проклинают губернатора, тем самым собрав вокруг толпы народа.
"Что б у тебя глаза повылазили, что б у тебя волосы повылазили, что б ты сам из себя повылазил", - голосили квакерши что есть силы.
"Что б у тебя вторая нога отпала", - подсказал кто-то участливый из толпы.
"Что б у тебя вторая нога повылазила, Стайвесант-убивец", - подхватила квакерша и заголосила так, что бы быть услышанной и в далекой Голландии.
Упоминание о ноге так возмутило одноногого Стайвесанта, что он тут же приказал упечь обеих квакерш в тюрьму. После восьми дней отсидки "на воде и селедке", скандалисток вывели за территорию форта, посадили в лодку и отправили на соседний Род Айленд.
Но дело на этом не закончилось. Еще трое квакеров заявили свои права, захватив городок Хэмстед на Лонг-Айленде и объявив его независимой территорией квакеров. Тут уже Стайвесант послал солдат-голландцев для выяснения отношений.
Мелкие разборки с квакерами продолжались до 16 апреля 1663 года. В этот день была подписана ново-амстердамская Декларация Независимости, которая отменила всякие формы дискриминации в городе по национальному и религиозному признакам, и провозгласила дух терпимости и добрососедства, который стал основой для взаимоотношений в городе Нью-Йорке на протяжении последующих столетий.
Однако, в 1663 году губернатору Нью-Амстердама, Питеру Стайвесанту было уже не до квакеров. Англичане обложили земли голландцев со всех сторон - и с каждым днем становилось все яснее, что добром это не кончится. В конце 1650-х Стайвесант выстраивает северный форпост, цель которого - помешать англичанам напасть на форт с севера.
Форпост получает имя Нью-Гарлем, в честь одноименного голландского города, который в свое время смог оказать серьезное сопротивление испанцам.
Нью-Гарлем был построен в районе 125-й улицы сегодняшнего Манхэттена - и помог голландцам, как мертвому припарки.
Но в 1663 году губернатору Нью-Амстердама, Питеру Стайвесанту было уже не до квакеров.
Основная опасность исходила как раз не с севера, а с востока: англичане занимали территории все ближе и ближе к Манхэттену. И еще одна опасность выглядела смертельной: Вест-Индская компания, под патронажем которой находился Нью-Амстердам, готовилась признать свое банкротство.
Поэтому просьбы Стайвесанта выделить деньги на усиление обороны города, на покупку оружия и увеличение городского гарнизона, вызывали только отрицательную реакцию. Помощи ожидать было неоткуда.
В начале 1664 года английский король Чарльз II, демонстрируя свою монаршую силу, подарил своему брату, принцу Йоркскому Джеймсу, часть Мэйна, Нантакет и Лонг Айленд, "а также все земли к западу от реки Коннектикут до восточного берега залива Делавер".
Никто, конечно, не поинтересовался, как на этот подарок посмотрят те, кому эти земли принадлежат, а именно - голландцы. Если позволено на эту тему каламбурить, то ситуацию можно описать в нескольких словах: "Английский сэр пришел на смену голландскому сыру".