Притяжение в зеркалах.

Клан Рыжего Томаса расположился поперек опушки: сперва Старая Лиза, за ней Бобби, Мелодичный Майкл с умильно влюбленной Клаудией К., Липкий Кэлли, Берта, и так до самого Рыжего Томаса, который строго отдыхал, опустив голову на лапу. Все ждали возвращения Хромого Дика. Следы его на краю тропы давно запорошило снегом, сегодня снег падал полый и выбеленный досуха. Шерсть на животных клана покрылась вовсю белая пока Хромого Дика не было.
Рыжий Томас коротко зевнул, качнувшись с бока на бок. Это был первый звук сквозь тишину с самого утра. Тут же зевнул непоседа Бобби, выпуская пар из густо-красной глотки, и поерзал на месте молодым телом. Лет триста прожил Бобби в этом лесу и в свои годы не привык чересчур долго предаваться безделью. Он даже поскулил со скуки, не особенно раздвигая бешенные челюсти с дугами янтарно-спелых зубов, а Мелодичный Майкл подхватил вслед за Бобби, невнятно поддержал тяу-тяу-тяув, совсем по-щенячьи, А ведь здоровый мужик, замолкая, подумал Бобби вне уважения к натуре Мелодичного Майкла; Майкл был крупнее Бобби, хотя и моложе лет на восемьдесят, но чувствительно выше, так что в три шага мог дойти от опушки до Сухого Озера, и когда он шел, пригибая верхушки деревьев, лес обмирал в услужливом волнении. Только злее был Бобби, притом никак не выше Майкла. И реагировал на посторонних быстрее Майкла, и видел лучше не только днем, но и ночью, но и днем, но и ночью видел зверей на глубине травы, или видел лисицу под собой между деревьев днем. Как ночью, когда видел не хуже Майкла, которому всего-то лет двести, а днем такое видит, какое совсем щенку лет в пятьдесят-семьдесят и видеть признаться стыдно, не говоря про ночью, поскольку ночью обязательный закон спать, а чтобы видеть, нельзя спать никак - только видеть, как видеть днем, чего Майкл никогда удачно не умел, хотя и был собакой огромной, почти как Рыжий Томас, но Рыжий Томас отлично видел и днем, и ночью, как Бобби, а Майкл что днем, что ночью видел без разбору плохо, как Бобби не видел, и потому редко годился Майкл для охоты, вообще мало для чего годился, я так себе думаю, разве что Клаудиа К. ему нравилась и он еще готов был годиться - что днем, что ночью, но куда ему до Бобби, хотя Бобби и ниже его днем, и совсем меньше ночью. Ночью все меньше самих себя, но Бобби кажется, что он - особенно, и это не расстраивало грустью, так как Бобби себе цену знал, он се6е представлял собственную цену, и вот он покупатель, и cпрашивает Сколько это будет стоить?
какова цена Бобби, если Бобби-покупатель хочет узнать Бобби-цену? И тут он узнавал себе цену, на какую претендовать не решался Мелодичный-Увалень-Майкл, или там еще любой Майкл, которого может и не '"майкл" зовут, но главное - что не Бобби: КТО ДРУГОЙ, если не Бобби, такой цены не стоил! И даже когда снег опускается сплошь до отсутствия видения, тишина рядом, и Рыжий Томас велел собраться на опушке ждать Хромого Дика, даже тогда Бобби знает себе цену и \цену Майклу, который против Бобби вообще за бесценок пойдет, поскольку против Майкла Бобби вообще цены нет. О чем Клаудиа К. представление имеет, поглядывая мельком в сторону Бобби; и еще неясно, чем такое кончится - такие взгляды и такой бездарный Майкл. И если многое пока непонятно, то не так, чтобы непонятно, а потому что многое и предстоит вовремя разобраться.
А Бобби разберется быстрее Майкла, поскольку реагирует быстрее, и дальше видит, и реагирует быстрее видеть ночью и днем, и целый день, и всю ночь, и весь день, и "что, весь день она так срать будет?! - спохватилась женщина в розовом купальнике и заговорила от топчана к согражданам пляжа. - Она же заболела, а вы как не видите! У собаки живот, она уже весь пляж засрала, кругом пляж в говне, побегает, а потом спит, и снова срать бегает, а вы ничего не видите!" - в розовом говорит с одышкой, такой голос рядовой интеллигенции, почти мелодичный.
"В самом деле, - подключается справа блондинка с девочкой в полотенце после купания. - Кто-нибудь наступит, и дети играют все-таки. Вон прямо при подходе к воде лежит, а люди идут - и кто-нибудь обязательно наступит.