Летом в Нью-Йорке жарко и влажно. Раз в пять-семь лет выпадает аномальная жара и тогда в июле начинают жухнуть листья на кустах и деревьях, а в августе пересыхают и мельчают реки. Это отмечено в истории записей прогнозов погоды, в городских летописях, наряду с эпидемиями чумы и желтой лихорадки в XVII-XVIII веках; расовыми волнениями XIX-ХХ веков; ураганами, вроде «Сэнди», в веке XXI-м.
Статистика не успокаивает. Зной приобретает черты, еще не доходя до полудня. В оранжевом мареве возникает контур странной, неподвижной фигуры. Она лежит поперёк улицы, выкладывая гигантские мохнатые лапы на площадь. Ёе высокий бок загораживает дома напротив и вытесняет пространство, а вместе с ним воздух и свет.
При этом сама она светится. Странный, как из китайского фонарика, жаркий монотонный свет исходит из сердцевины этой фигуры. Она часто дышит, бока ее поднимаются и опадают, и кажется, что бледно-оранжевое тело её принадлежит львице, а лицо – светской красавице. Статистика ничего не говорит о её появлении прежде, и только по долгому взгляду, по нездешнему, остранённому женскому профилю, по гордой посадке головы можно догадаться, что воздухом, горячими его потоками вылеплен сфинкс.
Верный попутчик высокой июльской температуре и ее хранитель. Страж еще одному летнему персонажу – влажности. Всё увеличивающийся в своих размерах на фоне дневного жара, испепеляющего живое.
Сфинкс найдёт тебя, как от него ни прячься. Он неподвижен, но занимая все больший объём, всё ближе к тебе и ближе. И когда ты ощущаешь его горячее дыхание, когда его кипящие локоны обжигают твои щёки, когда у тебя перехватывает дыхание и всё тело, возможно ещё и от страха, покрывается потом, сфинкс целует тебя. В лоб, в шею, в губы. Этот поцелуй опаляет, он проникает вовнутрь, и ты в ужасе ощущаешь, как немеют пальцы, как глаза теряют зрение, как в зрение вплывают концентрические, из охры и неоновой зелени знаки.
Жажда статична. Хочется пить и спать. Апельсин, слепящий кожурой, высоко застывает в небе и, вполне вероятно, это и есть глаз сфинкса, а второй – где-то далеко, на таком невообразимом расстоянии, где зрения уже не хватает и только всё слабей запах апельсина, или абрикоса, застывшего в зное, как в янтаре.
Два и один. Желтая двойка и зелёная единица. Два знака, которые при такой жаре могут означать день месяца, убывающий натуральный ряд чисел, имя сфинкса, мысль сфинкса.
Просто счёт: два... один... ноль.
И всё кончено. Везде – июль.
07.21.2016
